Принцесса для психолога
Шрифт:
Секретарь повел его не наверх, где был расположен большой императорский кабинет, а вниз, в подвалы. Одна лестница, вторая, третья… Здесь уже гвардейских мундиров не было, ни одного. Службу несла Серая Стража — им император почему-то доверял больше.
Наконец пришли. Перед Рами распахнули тяжелые двери, снабженные массивными засовами и он оказался в огромном и пустом зале, похожем на бальный. Только без окон.
Хотя, как сказать — пустом. Две трети занимал огромный змей, удобно свернувшийся кольцами. Рами впервые присмотрелся к узору
— Сздравствуй, сссын…
— Благословение Неба Вашему Императорскому Величеству, — воспитанно наклонил голову Рами. И, конечно, не выдержал:
— Ты пробовал… оборачиваться? Не выходит?
Раздвоенный язык змея мелко задрожал. Но это была не ярость, ярости этого существа, пожалуй, не видел никто. Те, на кого император изволил гневаться в ипостаси, просто не успевали рассмотреть его злость. Отправлялись по облакам раньше.
— Ссстал бы я тут сссидеть, есссли бы вышшшло…
— Но что это? Проклятье? Амулеты? Кто-то отравил?
Змей заперхал, словно пытался смеяться.
— Не пытайсссся играть с богами, мальчик мой. Никогда не пытайссся…
— Может быть, просто жульничать не надо? — язвительно спросил Рами.
— Тушшше… — змей положил голову на отполированные плиты и кончиком хвоста похлопал себя по спине. — Сссадиссь. Твоя любимая Маргарита говорит, что в ногах правды нет. Сскучаешшшь по ней?
Рами не стал ни отрицать, ни подтверждать это. Ясно, что скучал. И отец это прекрасно знал, чего без толку воздух сотрясать?
— Навестить хочешь?
— Это шутка? — удивился Рами. Предложение было, прямо сказать, не рядовое. Невестку Рамер Девятый любил. Неизвестно, саму по себе, или просто как женщину, которая встала гибкой и нежной, но непреодолимой стеной между его братом и императрицей — но любил вполне искренне. И так же искренне желал бы видеть почаще. Увы… с Алетой они не поладили.
И вроде бы давно прошлое осталось в прошлом, рожденная совсем недавно малышка, принцесса Демини, лучше всяких слов убеждала императора, что жена его любит… известно ведь, что ведьмы рожают только от любимых, по-другому это не работает.
Но пойми этих женщин? На его предложение погостить в Румоне Алета взвилась, словно это она была змеей и Рам отдавил ей хвост. Любимая в гневе наговорила такого, что император искренне порадовался безлюдности подземелий и лояльности Серой Стражи. Иначе — не миновать новой войны.
Впрочем, ее можно было понять. Только что потеряла любимого брата…
— Не шшшутка, — опомнившись, что пауза вышла слишком долгой, ответил змей.
— Постой, — Рами нахмурился, — то, что ты не можешь обернуться, с этим как-то связано? Опять это змеиное кубло что-то затевает? Регента нет, в армии брожения. И ты хочешь убрать меня подальше от двора, потому что мой телохранитель…
— Умнитсса… Не в маму…
— Юг — сейчас не защита, остается Румон.
— Ты — мое единссственное по-нассстоящему ссслабое мессто, Рами. Так-то меня даже огненным шаром пятого уровня не взять. А есссли сссхватят тебя — я ссам ссебя зсавяжу бантиком и сдамсся.
— А не проще с меня снять это милое украшение? — Рами выразительно потряс рукой в браслете, — Я ж без него всех недовольных в огне искупаю, помолиться не успеют.
По громадному телу змея прошла такая волна, что принц чуть не слетел на пол:
— Ещще не хватало, чтобы мой сын в двенадцать лет начал убивать магией!
— Первый раз я убил в пять, — спокойно напомнил Рами, — правда, не магией, а из арбалета, но что это меняет?
— То, что этого никто не видел, — буркнул император. — Добро пожаловать в политику… не зсабудьте белую хлопковую ссалфетку, ссеребряный сстоловый прибор и большую фарфоровую мисску для дерьма.
— Спасибо, уже завтракал, — в тон ему отозвался принц. — Вообще, знающие люди утверждают, что дерьмо удобнее хлебать половником. Хорошо. Считай, что мы договорились. Но ведь это не все. Если бы речь шла только о моей безопасности, ты бы засунул меня в Ойш и поставил три цепи охраны. Есть что-то еще?
Кончик хвоста с силой хлопнул по полу, да так, что здание легонько, но вздрогнуло.
— Чувссствую себя самым тупым в сссемье, — пожаловался змей, глядя в пространство, — кругом одни гении. Плюнь хоть в коня — попадешь в гения. Да, нужно. И кроме тебя с этим никто не справится. Поссстарайссся встряхнуть Марка. И убедить его…
— Что?
— Что ему придется в ссскором времени принять регентство. Эшшшери больше нет. Я… в таком виде… даже не смешшшно…
— Но никто же не сказал, что это необратимо? — в волнении вскочил Рами.
— Никто меня пока ничем не обнадешшшил. Сынок, безвслассстие губительно для сстраны. Тянуть больше нельзя.
Змей казался как-то очень по-человечески расстроенным. И не тем, что приходится расставаться с короной и властью, а тем, что свою "огненную рубашку" он оставляет совсем юному принцу, отнимая остаток детства. Которого и так, считай, не было.
Все это было написано на плоской чешуйчатой морде огромными имперскими рунами, знай — читай.
— А… мама? — тихо спросил Рами.
— Алета останется со мной. Даже если я больше никогда не обернусь. Она так сказала.
Рами закрыл глаза. И освобожденная память с медвежьей услужливостью немедленно подсунула ему худшую ночь в его жизни.
…Тяжелый запах тухлых яиц, пыль, забивающая горло и адское напряжение. Ночь оказалась не только без звезд, но еще и без луны. Умом Рами понимал, что, скорее всего, ночные светила затянуло облаком пепла, выброшенным из жерла Каванараги, но ум — одно, сердце же упрямо твердило, что настал конец света, давно обещанный жрецами и с этим даже Марк ничего не сможет сделать.