Принцесса Клевская (сборник)
Шрифт:
Утром королю сообщили, что Лавальер исчезла. Страстно любивший ее король был крайне взволнован. Он явился в Тюильри узнать у Мадам, где Лавальер. Но Мадам ничего не знала, не ведала даже причину, заставившую ту уйти. Монтале была вне себя, так как Лавальер сказала ей лишь, что находится в полном отчаянии и что погибла из-за нее.
Королю, однако, удалось узнать, куда скрылась Лавальер. Он помчался туда во весь опор с тремя спутниками. И нашел ее в приемной, вне стен монастыря (ее не пожелали впустить внутрь). Заплаканная, она лежала на полу почти в беспамятстве.
Король остался с ней наедине, в долгой беседе она призналась ему во всем, рассказав то, что скрывала. Однако прощения этим признанием не добилась. Король лишь сказал ей слова, которые требовались для ее возвращения, и послал за каретой, чтобы увезти Лавальер.
Но тем не менее он отправился в Париж, дабы обязать Месье принять ее; тот громогласно заявил,
Король не без труда добился этого, но он со слезами на глазах так просил Мадам, что в конце концов преуспел. Лавальер вернулась к себе в комнату, однако прошло немало времени, прежде чем ей удалось снова вернуть себе расположение короля; он не мог смириться с тем, что Лавальер способна скрывать от него некоторые вещи, а она не в силах была вынести ухудшения их отношений. Какое-то время она чувствовала себя потерянной.
Наконец король простил ее, и Монтале удалось войти в доверие к королю. Он несколько раз спрашивал ее о Бражелоне, зная, что она была осведомлена об этом; и так как Монтале умела лучше лгать, чем Лавальер, слушая ее, король успокаивался душой. Тем не менее его терзали опасения, что он был не первым, кого любила Лавальер; мало того, король боялся, что она все еще любит Бражелона. Словом, его одолевали тревоги и слабости влюбленного человека, а он несомненно был сильно влюблен, хотя крепко укоренившиеся в его сознании правила и страх, который он все еще испытывал перед королевой-матерью, не давали ему совершать безрассудные поступки, на которые отваживались другие. Правда и то, что отсутствие большого ума у Лавальер мешало этой любовнице короля использовать дарованные ей преимущества и влияние, коими столь великая страсть заставила бы воспользоваться любую другую. Она же думала лишь о том, чтобы быть любимой королем и любить его, причем очень ревновала к графине де Суассон, к которой король заходил ежедневно, хотя Лавальер прилагала все старания, чтобы помешать этому.
Графиня де Суассон не сомневалась в ненависти, которую питала к ней Лавальер, и, с досадой понимая, что король всецело находится в ее руках, решила вместе с маркизом де Бардом дать знать королеве, что король влюблен в Лавальер. Они полагали, что, проведав об этой любви, королева заставит его с помощью королевы-матери прогнать Лавальер из Тюильри и что король, не зная, куда ее девать, пристроит Лавальер к графине де Суассон, которая будет ее хозяйкой; они также надеялись, что огорчение, которого не станет скрывать королева, вынудит короля порвать с Лавальер, а покинув ее, он обратит взор на другую, кем, возможно, они сумеют управлять. Словом, такие вот химеры и прочее, им подобное, заставили графиню де Суассон и маркиза де Барда принять самое безумное и самое рискованное решение, какое только можно себе вообразить. Они написали королеве письмо, в котором поведали обо всем происходящем. В комнате королевы графиня де Суассон подобрала конверт от письма короля, ее отца. Бард доверил секрет графу де Гишу, с тем чтобы тот, зная испанский, перевел письмо на этот язык. Граф де Гиш, желая оказать любезность другу и питая ненависть к Лавальер, с готовностью согласился принять участие в осуществлении столь прекрасного плана.
Они перевели письмо на испанский язык; заставили переписать его человека, который уезжал во Фландрию и не собирался возвращаться. Тот же самый человек отнес письмо в Лувр и вручил привратнику, с тем чтобы его отдали синьоре Молина [139] , первой горничной королевы, как письмо из Испании. Молина сочла странным способ, каким письмо было доставлено; ей показалось, что и сложено оно необычно. Словом, скорее по наитию, нежели по велению рассудка, она открыла письмо, а прочитав, сразу отнесла королю.
139
Молина – испанка, горничная Марии-Терезии.
И хотя граф де Гиш обещал Барду ничего не говорить Мадам об этом письме, он все-таки не удержался и сказал [140] ; и Мадам, вопреки своему обещанию, тоже не устояла, рассказав обо всем Монтале. Ожидание длилось недолго. Король пришел в такую ярость, что трудно себе представить; он переговорил со всеми, кто, по его предположению, мог прояснить это дело, и даже обратился к
140
…он все-таки не удержался и сказал… – Та же неспособность хранить тайну, что и в «Принцессе Клевской». В некоторых рукописях значится: «.. и хотя Мадам обещала графу де Гишу никому ничего не говорить, она не устояла».
141
Госпожа де Навай, урожденная де Бодеан (ок. 1626–1700) – супруга Филиппа де Монто-Бенака (1619–1684), маркиза, затем герцога де Навая, маршала Франции; фрейлина Анны Австрийской. После того как в 1664 г. воспротивилась планам Людовика XIV касательно Ламотт-Уданкур (см. примеч. 75), была удалена от двора вместе с мужем. Впрочем, среди мемуаристов нет общего мнения относительно причин опалы, постигшей супругов Навай.
Меж тем Мадам хотела сдержать данное королю слово порвать с графом де Гишем, и Монтале обязалась перед королем не вмешиваться более в их отношения. Однако до того, как разрыв состоялся, она предоставила графу де Гишу возможность встретиться с Мадам, чтобы вместе, по ее словам, найти способ больше не видеться. Но разве люди, которые любят друг друга, могут при встрече отыскать такого рода выход? Беседа эта, разумеется, не имела должных последствий, хотя обмен письмами на время прекратился. Монтале снова пообещала королю не оказывать больше услуг графу де Гишу, только бы он не удалял ее от двора, и о том же просила короля Мадам.
Бард, который отныне пользовался абсолютным доверием Мадам и видел, как она мила и умна, то ли из чувства любви, то ли из-за амбиций и склонности к интригам, пожелал стать единственным властителем ее души и решил найти способ удалить графа де Гиша. Он знал об обещании, данном Мадам королю, но видел, что обещания не выполняются.
Бард отправился к маршалу де Грамону. Рассказав ему частично о том, что происходит, он дал понять, какой опасности подвергается его сын, и посоветовал удалить его, попросив короля направить графа де Гиша командовать войсками, находившимися тогда в Нанси [142] .
142
…попросив короля направить графа де Гиша… в Нанси. – Лоре сообщает об отъезде де Гиша в Нанси лишь «на следующей неделе», 6 мая 1662 г. Речь шла о том, чтобы заставить герцога Лотарингского соблюдать условия мирного договора.
Маршал де Грамон, страстно любивший сына, прислушался к доводам Барда, испросив у короля таковое назначение, – оно действительно было лестно для его сына, – а посему король ничуть не усомнился в том, что граф де Гиш тоже этого хочет, и дал согласие.
Мадам ничего не знала. Ни ей, ни графу де Гишу Бард не сказал о содеянном, это стало известно лишь позже. Мадам переехала в Пале-Рояль, где прошли ее роды [143] . Она встречалась со многими, и городские женщины, понятия не имевшие о той заинтересованности, с какой она относилась к графу де Гишу, сказали однажды, не придавая этому особого значения, что он попросил назначить его командующим войсками в Лотарингии и через несколько дней едет туда.
143
…где прошли ее роды. – Мария-Луиза Орлеанская, впоследствии королева Испании, родилась 27 марта 1662 г. Таким образом между событиями и отъездом де Гиша прошло какое-то время.
Мадам крайне удивило подобное известие. Вечером к ней заглянул король; она заговорила с ним об этом, и он сказал, что маршал де Грамон действительно обратился к нему с просьбой о таком назначении, заверив, что сын очень того желает, и граф де Гиш в самом деле благодарил его.
Мадам была страшно оскорблена тем, что граф де Гиш без ее участия принял решение расстаться с нею. Она сказала об этом Монтале и приказала ей встретиться с ним. Та встретилась с графом де Гишем, и он, в полном отчаянии от того, что ему приходится уезжать, оставляя Мадам в неудовольствии, написал ей письмо, в котором предлагал заявить королю, что он вовсе не просил поста в Лотарингии, и тем самым отказаться от него.