Принцесса Клевская (сборник)
Шрифт:
Господин де Немур пообещал видаму сделать это и взял записку госпожи д’Амбуаз; однако же он не собирался ехать к дофине и полагал, что у него есть дело более спешное. Он был уверен, что дофина уже поговорила с принцессой Клевской о письме, и не мог вынести мысли, что та, кого он так пылко любил, имела основания подозревать его в привязанности к другой.
Он отправился к ней тогда, когда, как ему казалось, она могла уже проснуться, и велел сказать ей, что не стал бы в столь ранний час просить чести увидеться с ней, если бы его не понуждало к тому важное дело. Принцесса Клевская была еще в постели; горькие ночные мысли еще печалили и волновали ее. Она была чрезвычайно удивлена, когда ей сказали, что ее спрашивает господин де Немур, и в гневе своем не колеблясь ответила,
Герцог не огорчился таким отказом; знак холодности в минуту, когда она могла испытывать ревность, не был дурным предзнаменованием. Он отправился в покои принца Клевского и сказал, что идет от его жены, с которой не мог переговорить, к великому своему сожалению, поскольку речь идет о деле, весьма важном для видама де Шартра. Он в немногих словах объяснил принцу, какие последствия могут быть у этой истории, и принц тотчас же повел его в спальню жены. Если бы спальня не была в полумраке, принцессе трудно было бы скрыть свое смятение и удивление при виде господина де Немура, входящего в сопровождении ее мужа. Принц Клевский сказал ей, что речь идет об одном письме и в этом деле требуется ее помощь ради видама, что она должна подумать вместе с господином де Немуром, что можно предпринять, а он отправляется к королю, который за ним посылал.
Господин де Немур остался наедине с принцессой Клевской, как ему и хотелось.
– Я хотел бы спросить вас, сударыня, – начал он, – не говорила ли вам дофина о некоем письме, которое вчера передал ей Шатляр.
– Она мне что-то говорила, – отвечала принцесса Клевская, – но я не вижу, что общего между этим письмом и интересами моего дяди, и могу вас уверить, что его имя там не упоминается.
– Это правда, сударыня, – возразил господин де Немур, – что его имя там не упоминается; однако же письмо адресовано ему, и для него очень важно, чтобы вы взяли его у дофины.
– Мне трудно понять, – вымолвила принцесса Клевская, – отчего ему так важно, станет ли известно это письмо и почему нужно просить вернуть письмо от его имени.
– Если вы соблаговолите выслушать меня, сударыня, – сказал господин де Немур, – я открою вам истину и поведаю о вещах столь важных для видама, что я не доверил бы их даже принцу Клевскому, если б мне не понадобилась его помощь, чтобы добиться чести увидеться с вами.
– Я думаю, все, что вы постараетесь мне сказать, будет бесполезно, – отвечала принцесса Клевская сухо, – вам лучше бы отправиться к дофине и чистосердечно объяснить ей, что вам нужно с этим письмом, поскольку ей ведь сказали, что оно ваше.
Досада, которую господин де Немур заметил в голосе принцессы Клевской, доставила ему самое живое удовольствие за всю его жизнь и смягчила его нетерпение оправдаться.
– Не знаю, сударыня, – возразил он, – что могли сказать дофине, но мне с этим письмом ничего не нужно, и адресовано оно господину видаму.
– Быть может, – промолвила принцесса Клевская. – Но дофине сказали обратное, и ей едва ли покажется вероятным, что письма господина видама падают из ваших карманов. Вот почему, если только у вас нет каких-то неизвестных мне причин скрывать истину от дофины, я посоветовала бы вам в ней признаться.
– Мне не в чем признаваться, – отвечал он, – письмо адресовано не мне, и если есть кто-то, кого я желал бы в этом убедить, то это не дофина. Но, сударыня, поскольку речь идет о судьбе господина видама, соблаговолите позволить мне рассказать вам такие вещи, которые даже достойны вызвать ваше любопытство.
Молчание принцессы Клевской было знаком того, что она готова слушать, и господин де Немур поведал, насколько мог кратко, все, что он узнал от видама. Хотя эта история заслуживала удивления и интереса, принцесса Клевская слушала ее с такой холодностью, что казалось, будто она в нее не верит или ей все это безразлично. Она оставалась в таком расположении духа до тех пор, пока господин де Немур не заговорил о записке госпожи д’Амбуаз, адресованной видаму де Шартру и подтверждавшей все, что он ей сказал. Так как принцесса Клевская знала, что эта дама была подругой госпожи де Темин, она нашла видимость правдоподобия
Тогда она принялась обсуждать с ним положение видама и грозившие ему опасности, бранить его за дурное поведение, искать средства ему помочь, она удивлялась поступкам королевы, призналась господину де Немуру, что письмо у нее; одним словом, как только она поверила в его невиновность, то с открытой и спокойной душой стала вникать в те вещи, о которых поначалу, казалось, и слушать не хотела. Они решили, что не следует возвращать письмо дофине, опасаясь, что она покажет его госпоже де Мартиг, которая знала почерк госпожи де Темин и благодаря своим живым чувствам к видаму легко могла догадаться, что письмо адресовано ему. Они сочли также, что не следует рассказывать дофине все то, что касается королевы, ее свекрови. Принцесса Клевская под предлогом интересов своего дяди с радостью была готова хранить все тайны, которые господин де Немур ей доверял.
Герцог не вечно говорил бы ей только о делах видама, и обретенная им свобода беседовать с ней придала бы ему смелости, на которую он до той поры не решался, если бы принцессе Клевской не пришли сказать, что дофина велит ей явиться. Господин де Немур был принужден удалиться; он отправился к видаму рассказать, что, расставшись с ним, подумал, что лучше будет обратиться к принцессе Клевской, его племяннице, чем сразу ехать к дофине. Он не скупился на доводы, чтобы видам одобрил его действия и чтобы у него появилась надежда на их успех.
Тем временем принцесса Клевская спешно одевалась, чтобы ехать к дофине. Как только она появилась в ее спальне, дофина велела ей приблизиться и негромко сказала:
– Я жду вас уже два часа, и никогда еще мне не было так трудно сказать правду, как сегодня утром. Королева прослышала о том письме, что я вам дала вчера; она думает, что это видам де Шартр его обронил. Вы знаете, что он не вовсе ей безразличен; она велела отыскать это письмо, потребовать его у Шатляра; Шатляр сказал, что отдал его мне; ко мне пришли за ним под тем предлогом, что это письмо хорошо написано и королеве любопытно на него взглянуть. Я не посмела сказать, что оно у вас; я подумала, что она вообразила бы, будто я отдала его вам потому, что видам – ваш дядя и что мы с ним в сговоре. Мне и так уже кажется, что она с трудом терпит наши частые с ним встречи; я сказала, что письмо это у меня в том платье, что было на мне вчера, а тех, у кого ключи от гардеробной, где оно заперто, нет на месте. Дайте же мне скорее это письмо, – прибавила она, – чтобы я его отослала и чтобы я могла прежде его прочесть и посмотреть, знаком ли мне почерк.
Принцесса Клевская оказалась в еще более затруднительном положении, чем она думала.
– Не знаю, как вы это сделаете, Мадам, – отвечала она. – Я дала его почитать принцу Клевскому, а он его отдал господину де Немуру, который приехал утром, с просьбой забрать его у вас. Принц Клевский по неосторожности сказал, что письмо у него, и по слабости уступил просьбам господина де Немура отдать письмо ему.
– Вы ставите меня в самое затруднительное положение в моей жизни, – воскликнула дофина, – вам не следовало возвращать письмо господину де Немуру; коль скоро это письмо дала вам я, вы не должны были распоряжаться им без моего позволения. Что я, по-вашему, скажу королеве и что она может вообразить? Она получит основания думать, что письмо касается меня и что между мной и видамом что-то есть. Никто ее не убедит, что письмо написано господину де Немуру.