Принцесса на горошине
Шрифт:
– Опять? Недавно же собирались.
– Марьяна, сейчас очень неординарная ситуация, передача полномочий, прав, обязанностей. У совладельцев много вопросов и ко мне, и к тебе. Надо уделить им время.
– Марат, у меня нет никаких ответов на их вопросы.
– Тебе и не надо. Тебе лишь нужно присутствовать. Ты приедешь?
У меня вырвался вздох.
– Приеду, - негромко и неохотно пообещала я. – Куда мне деваться? Конечно, приеду.
– Спасибо, - совершенно искренне сказал он. – В два?
– Хорошо.
Я уже хотела отключить
– Марьяна.
Я вернула телефон к уху. Спросила:
– Что?
– Ты ведь скажешь мне, если тебе что-то понадобится?
– Ты о чем?
– О помощи, о совете. Просто о дружеской поддержке.
Я задумалась над его вопросом. Но определенного ответа у меня не было, и поэтому я ответила честно:
– Не знаю. Наверное.
– Мы ведь с тобой не враги, - напомнил Давыдов.
– А кто мы, Марат? – задала я ему встречный вопрос.
Он тоже помолчал, совсем, как я, недавно. Потом сказал:
– Мне бы хотелось верить, что мы друзья.
Мои губы дрогнули в усмешке.
– Я не уверена, что у нас с тобой получится дружить.
– Почему?
– Потому что люди дружат не смотря ни на что. Не смотря ни на какие проблемы. А мы с тобой этого испытания на прочность не прошли.
Он молчал, а я решила не заканчивать наш с ним разговор на такой прискорбной ноте, и с оживлением проговорила:
– Но мы с тобой молодцы. Думаю, у нас получится, хотя бы работать вместе. До встречи?
– Пока, - сказал мне Давыдов, с какой-то затаённой печалью, а я поспешила отключить телефон.
Как я могу с ним дружить, когда у меня внутри вулкан бушует?
Я не могла думать ни о чем другом, только о той самой папке, которая осталась лежать в ящике стола отца. Точнее, об информации, которую она мне преподнесла. С одной стороны я расстроилась, в очередной раз почувствовала себя преданной, но с другой, у меня возникло очень много вопросов. А ещё я без конца вспоминала лицо девушки с фотографии. И чувствовала горечь. Потому что интуитивно понимала, что именно такая и могла понравиться Марату. Настоящая, спокойная, серьёзная. Если бы на снимке я увидела красавицу с яркой внешностью, наверное, мне было бы легче. Я бы на полном серьёзе вынесла вердикт, что Давыдов лишь пытался отвлечься от мыслей о нашем с ним расставании. Но нет, на снимке была другая. Да ещё ребёнок… Мальчику семь лет, он учится в первом классе. Семь лет назад мы с Маратом только-только познакомились. Никаких жизненных историй и любовных драм из своей прошлой жизни он мне не рассказывал. Хотя, у нас был период, когда мы делились с ним самым животрепещущим. Думаю, знай он о своём сыне, рассказал бы. Мне бы рассказал, тем более, когда мы пришли к решению пожениться.
В общем, от стараний Пал Палыча вопросов у меня осталось куда больше, чем ответов.
Утром мне позвонила Лиля. И принялась вздыхать в трубку. Спросила:
– Ты меня навестишь?
– Мы же вчера виделись, - удивилась я.
– И что? Марьяна, мне скучно, я думала, что мы куда-нибудь
– Куда сходим? – спросила я, признаюсь, что намеренно. Мне хотелось услышать ответ, хотя, я его заранее знала.
– По магазинам, пообедать, - продолжала печалиться сестра. – Что мне делать в этой квартире одной?
– Лиля, во-первых, я занята, меня ждут на собрании, а, во-вторых, мы с тобой договаривались. Что ты не будешь сидеть сиднем в квартире, а задумаешься о том, как собираешься дальше жить.
– Я знаю, как хочу жить дальше, - ворчливо буркнула сестра.
Я хмыкнула.
– Точно. Я забыла. Замуж выйти.
– Хотя бы, - обиделась Лиля. – А как я с кем-то познакомлюсь, если сиднем дома сижу?
– Так ты не сиди, - снова попыталась я подтолкнуть её к действию. – Сходи, погуляй. В Москве много красивых мест помимо магазинов и ресторанов.
– Да? – Тон Лили стал язвительным.
– И ты часто там бываешь?
– Не груби мне, пожалуйста, - попросила я её. Вздохнула. Ссориться и разбираться с сестрой мне не хотелось. Поэтому я спросила: - Тебе денег перевести?
– Да, - тут же отозвалась она. – Моих денег только на поездку в метро хватит. Правда, туда и обратно.
– Хорошо. И я попрошу побыстрее решить вопрос с твоим трудоустройством, - решила я. – Чтобы тебе не было так скучно.
– А чем я буду заниматься? – оживилась Лиля. – Я способная, - тут же заверила она. – С любой работой справлюсь!
– Не сомневаюсь, - проговорила я, отключая телефон.
Хоть голову пеплом мне посыпьте, но в способности Лили я не слишком верила. Точнее, не верила в её желание по-настоящему трудиться.
– Устрой её на работу, побыстрее, - более настойчиво потребовала я от Рыкова, по дороге в Москву. – Иначе она меня с ума сведет.
– И так сведет, - ответил он, а я кинула на Пал Палыча осуждающий взгляд. Для чего на каждую мою надежду давать ответ полный скепсиса? Чтобы мне стало куда менее спокойнее?
Как-то я задала Пал Палычу этот вопрос напрямую. Он несколько удивился, затем пожал плечами и спокойно сообщил:
– Я реалист. Говорю, как есть.
А я вот иногда не хочу, чтобы мне говорили, как есть. Хочу, чтобы мне сказали, что всё будет хорошо. Несмотря на то, что на самом деле в последствие случится.
В холле офисного здания я неожиданно встретилась с Григорием Филипповичем. Он меня увидел и расплылся в улыбке, потом руки раскинул. Я приблизилась, и Лысовский по-отечески меня обнял.
– Марьяна, как я рад тебя видеть. Что-то ты давно мне не звонила.
Я отстранилась, посмотрела на друга отца чуть лукаво.
– Занята была, дядя Гриша. То одно, то другое.
– Понятно, понятно. – Он слегка приобнимал меня за талию. Двери лифта перед нами открылись, и я заметила, как Лысовский сделал знак охране остаться, и мы с ним вдвоем вошли в лифт. Двери закрылись, мы друг на друга посмотрели. И Григорий Филиппович совсем другим тоном, более серьёзным и проникновенным, спросил: - Как ты?