Принцесса на одну ночь
Шрифт:
— Что??? — я ожидала чего угодно, но только не такой новости. — Арестован?
Мой кузен был спокойным и прекрасно воспитанным человеком. Он крайне редко пил вино и любые ссоры предпочитал решать не кулаками, а словом.
— Дуэль? — предположила я.
Дуэли в Асландии были запрещены, хотя и случались время от времени. Быть может, кто-то сказал что-то дурное об Анабель, Лиз или обо мне, и Антуан не сдержался? Вступиться за честь дамы было поступком, достойным мужчины.
— Стихи! — выдохнула Элоиза.
А я снова не могла поверить.
— Что
— Помнишь, те стихи, что он написал на лугу? — спросила она. — В тот день, когда на нас напал бык.
Я кивнула.
— Там было несколько нелицеприятных для Ангулемов строчек, помнишь?
Я снова кивнула. Мне казалось, это было так давно. Неужели Антуан решил прочитать эти стихи кому-то еще? Нет, он слишком благоразумен для этого!
— Когда вы отбыли в Мериду, — приступила к рассказу Лиз, — в замке осталось много гостей. А ты же знаешь, рукописи Антуана всегда лежали на окне в оружейной зале. Ему нравится писать, сидя на подоконнике и глядя на реку. Тот листок тоже лежал там! Ты велела порвать его, но он не сделал этого. Ты же понимаешь, эти стихи были дороги ему.
Да, я прекрасно это понимала. В тех строчках Антуан выразил весь свой протест против желания Анабель выйти замуж за принца.
— Я до сих пор не знаю, кто из гостей прочитал его стихи и забрал тот листок с собой. В суде нам не сказали имя доносчика.
— В суде? — изумилась я. — Разве уже состоялся суд? Так скоро? Но в чём же его могли обвинить? В оскорблении его высочества?
Лиз горько усмехнулась:
— Не только. Это было самое малое из обвинений. Его обвинили в подстрекательстве к свержению власти Ангулемов!
— Ох, нет! — испугалась я.
Я плохо знала законы Асландии, но понимала, что подобное обвинение может привести к серьезному наказанию. И не ошиблась.
— Именно поэтому суд и состоялся так быстро. Такие преступления требуют срочных решений. Я не знаю, какую цель преследовал доносчик — может быть, за подобную информацию полагается вознаграждение. Или это было желание досадить его светлости? Вряд ли он мог иметь что-то против самого Антуана. Ты же знаешь — у него нет врагов.
— Какой приговор вынес суд? Штраф? Ссылка? Лишение дворянского звания?
Элоиза разрыдалась и долго не могла успокоиться. Когда же снова оказалась в состоянии говорить, то сказала то, что показалось мне немыслимым.
— Его приговорили к смерти! Ты слышишь, Марго?
— За одно стихотворение? Ты уверена, что не ошиблась?
Взгляд Элоизы был почти безумен.
— Подстрекательство к свержению власти короля предполагает только одно наказание — смертную казнь!
— Прошу тебя, успокойся! — но я и сама чувствовала слабость во всём теле. — Пойдем к папеньке. Уверена, он что-нибудь придумает.
Мы добрались до спальни, Лиз переоделась в мое платье и через четверть часа повторила свой рассказ в гостиной.
— Почему вы не отправили гонца за нами? — отец был сильно встревожен.
— Антуан
— Ты ехала одна? — с осуждением спросила Анабель. — Это недопустимо для молодой девушки.
Отец строго взглянул на нее, и она прикусила язык.
— Я ехала в мужском платье, — вопросы приличий сейчас волновали Элоизу меньше всего. — Меня сопровождал младший поваренок Этьен. Мы ехали верхом.
— Ты всё правильно сделала, Лиз! — подбодрил ее отец. — А сейчас тебе надо отдохнуть. Не волнуйся, мы добьемся отмены приговора. Дело может быть пересмотрено в суде более высокой инстанции. Конечно, совсем избежать наказания Антуану вряд ли удастся — он поступил слишком легкомысленно и невольно нанес оскорбление членам королевской семьи. Думаю, всё закончится ссылкой.
Ссылка, которая прежде казалась чем-то ужасным, сейчас воспринималась почти как благо. Но Элоиза всё еще не могла прийти в себя.
— А если приговор будет приведен в исполнение раньше, чем мы добьемся пересмотра дела?
От этой мысли меня бросило в дрожь. Но отец ответил:
— Приговоры по столь серьезным делам утверждает лично главный королевский судья. К нему я и отправлюсь прямо сейчас. Надеюсь, он простит, что я побеспокою его в столь позднее время.
Он выехал из дома уже через несколько минут. Мы с Элоизой стояли у окна и смотрели вслед отъезжающей карете до тех пор, пока она не скрылась из вида.
Глава двадцать пятая, в которой снова говорится о законах
Конечно, мы с Элоизой так и не легли спать. Ждали возвращения отца, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся с улицы, и бросались к окну, стоило только заслышать стук колес на брусчатой дороге.
Наконец, уставшая после долгого пути Лиз заснула прямо в кресле. Зато в гостиную пришла Ана. Сестра тоже была взволнована — правда, по причинам совсем иного толка.
— Ах, Марго, всё это так некстати!
— Что некстати? — сухо осведомилась я.
— Вся эта история с Антуаном! — пояснила она. — Только сегодня мы обсуждали мой возможный брак, а тут вдруг это… Как его величество отнесется к тому, что в семье невесты его сына оказался преступник, призывающий к свержению Ангулемов? Хотя, если разобраться, ко мне Антуан не имеет никакого отношения. Он — твой кузен. Но будет ли это принято во внимание?
— Не говори ерунды! — рявкнула я. — Ты прекрасно понимаешь, что Антуан вовсе не призывал к свержению короля. Кому, как не тебе, знать, почему он написал эти строки!