Принцесса Намонаки
Шрифт:
— Принц, ну что же вы, — рассмеялась Фэй, приподнимаясь на локтях. — Ваше чувство юмора по-прежнему слабо, как я вижу. Я пошутила. Уйди, — это она Ванхи.
Тот сначала взглянул на меня — я кивнула — и только потом скрылся за дверьми.
Мадам всё смеялась.
— Великолепно, принц! Понимаю, почему император нынче так восхищён вами. Вы стали куда забавнее, чем раньше.
— Рад, что развлёк вас, госпожа, но время позднее…
— О да, терпением вы и раньше не отличались. Что ж, принц, предлагаю союз. Нам обоим
Ого! Скользкая… Змея.
Я улыбнулась, скрывая удивление.
— Словечком, думается, я не отделаюсь, госпожа. Что ещё вы попросите за вашу помощь?
Сладко петь про чистоту своих помыслов мадам не стала. Она кокетливо стрельнула глазками и сказала:
— Кто знает? Но наш союз не вредит ни мне, ни вам, господин. Меня восхитило, как вы разделались с канцлером… Может, мы и вовсе его свергнем? У меня целый список подходящих кандидатов…
— Госпожа, я не играю в эти игры, — поскорее перебила я. — Моя верность принадлежит государю, и лишь он решает, смещать канцлера или нет. Как и вас.
Мадам усмехнулась и грациозно, словно кошка, поднялась. Вытащила откуда-то накидку, последний раз улыбнулась.
— Что ж, принц, моё предложение остаётся в силе. Подумайте. Раньше вы искали дружбы при дворе. Одному здесь не выжить, вы же понимаете.
Я сама открыла перед ней дверь и тоже напоследок улыбнулась.
— Я знаю лишь, госпожа, что друзей при дворе не бывает. Спокойной ночи.
Она усмехнулась — и выплыла в коридор, гибкая и изящная змея.
Я приказала сменить после неё простыни. На всякий случай.
Двадцать шестой день пятой Луны
Меня снова проверили на мужественность. Да, явились лекари и подмастерья, снова щупали, вели себя бесцеремонно и совершенно бестактно.
Надо было переспать с этой Фэй. Видит бог, это было бы легче, чем доказывать свою способность удовлетворить женщину перед толпой стариков.
Впадаю в уныние. Достал меня этот мир. Зачем я здесь?..
Вроде бы поиск невесты для принца сдвинулся с мёртвой точки. Кандидатки от матери, как и сама она, уже выехали к нам. Ванхи принёс слух, что сам император отправится к ним навстречу.
Ну и… Лежу усталая, слушаю дождь. Льёт уже который день. Хочется кричать. Фэй прислала письмо с какими-то стихами, которые я не поняла, но там было что-то про ручей и лепестки камелии. Наверное, какая-то метафора. Думаю, хочет уточнить, не передумала ли я, не хочу ли принять её «помощь». Освежит она мою память, как же! Скажите сразу: «Соберёт компромат».
Я не стала отвечать. Пусть делает, что хочет. Пока я в относительной безопасности — вот и всё, что я смогла на данный момент выиграть.
Зачем я здесь?
А, это всё дождь, он заставляет меня грустить. И наложник, которого притащил Ванхи —
Эх!..
Первый день шестой Луны
Это будет очень короткая записка, потому что, во-первых, я зла на императора, а во-вторых, писать в таких условиях бесчеловечно. Дико трясёт, кисточка постоянно норовит оставить на бумаге кляксу или испортить букву ненужной линией.
А всё потому, что навстречу невестам и матери император отправил меня.
С одной стороны, всё логично. Моя мать и мои невесты — мне и ехать. К тому же, заботливый папа, посмотрев на моё уныние, заявил, что принцу пора развеяться: засиделся во дворце. Как будто не он посадил меня под домашний арест!..
А ещё этот же заботливый папаша приказал ехать налегке, с отрядом телохранителей и десятью человек гвардейцев. В походных условиях, то есть спать чуть ли не на земле и весь день трястись в седле. В седле я сейчас это и пишу. Ужасно. Бесчеловечно.
Что ж, я хотела посмотреть на империю… Вот, смотрю. Уже третий день смотрю.
Мы проезжаем какие-то деревушки, они становятся всё беднее и беднее. Меня не оставляет мысль, что мы едем какой-то странной дорогой, и император ей бы ни за что сам бы не поехал. Ванхи и телохранители разделяют мои тревоги, но капитан гвардейцев показал нам приказ императора с подробной картой. Якобы, это самый быстрый путь до предгорья, где мы должны встретить королеву и невест.
Мы ночуем в домах старост, под соломенной крышей. Она протекает, я дико мёрзну и, конечно, подхватила простуду. Принц же не железный! Как и я.
Першит в горле, течёт нос. Красавец я буду, когда явлюсь пред светлые очи «матери». Эх!
Ещё весь день меня не оставляет чувство, что что-то должно произойти. То ли потому, что гвардейцы как-то странно смотрят, то ли это моё воображение…
Хм, мы остановились. Ночевать прямо в поле, что ли будем? Послала Ванхи спросить.
Делать всё равно нечего, ладно, пишу дальше.
Прошлая наша ночёвка меня чуть не доконала. Тесный домик, ещё более тесная комната, где меня разместили — кажется, хозяйская. Я чуть не подожгла циновку, когда ночью попыталась наощупь найти путь в туалет и нечаянно плечом снесла тлеющую тонкую свечку рядом со статуэткой какого-то толстяка. Наверное, бога.
Разбудила весь дом. Нет, не стыдно. Хреново мне.
Ванхи с утра собачился с гвардейцами императора: нельзя принцу ехать в таком состоянии, он болен, нужно переждать. Я согласно чихала. Капитан размахивал приказом императора и повышал голос.
Полил дождь, в комнате стало ещё холоднее. И мокрее.
Я не выдержала, закуталась в дождевую накидку из чем-то натёртого шёлка (якобы влагу не пропускает — ну это смотря какой дождь). И приказала им перестать, потому что у меня болит голова.