Принцесса Намонаки
Шрифт:
А что? Дыбы я раньше боялась? Пыток? Темницы? Покорностью и послушанием я их всего лишь отсрочу. Этот псих всё равно рано или поздно меня продаст, а перед смертью ненавистного принца, сына тирана его враги меня как-нибудь изощрённо… изнасилуют, например?
Так зачем мне терпеть всё это сейчас?
Изумительное чувство: у меня словно крылья за спиной выросли. Да вашу мать, это вы у меня попляшете! И ты, «папа», будешь первым.
Поэтому я снова его перебила — сначала смехом, потом издёвкой:
— В монастырь,
Император смотрел на меня так изумлённо, словно, как в сказке, бессловесный карп из фонтана заговорил и стал судьбу предсказывать. Или он хвостом на дорожке иероглифы чертил? Не помню, мы много пили, когда тот мальчик-актёр мне это рассказывал.
Я смотрела на императора, и у меня на глазах его образ всесильного психопата, которого я боялась, который таскал меня по своим пыточным и пугал до дрожи, — этот образ таял.
Передо мной стоял лишь усталый, не выспавшийся мужчина средних лет, и я теперь видела, что мешки под глазами у него ого-го, а ещё он то и дело хватается за грудь там, где сердце. Я тоже так делаю, когда оно у меня болит. Последнее время всё чаще и чаще.
Мне даже на мгновение стало его жаль.
— Ичи, — тихо сказал он, наклонившись. — Уймись.
Я усмехнулась:
— А то что? В горы ты меня не отправишь. Прикажешь выпороть за непослушание? Убьёшь меня? Так это ты и так сделаешь. Будешь пытать? Это меня тоже ждёт, и неважно, как я себя веду. Ну, удиви меня, папуля, чем ещё ты можешь мне пригрозить?
Я замолчала, и в спальне воцарилась просто нереальная тишина. Такой она не была, даже когда я канцлера обзывала.
Неужели настоящий принц, понимая всё это, покорно ждал, когда его поведут на заклание? И всё, что я сейчас сказала, стало для императора новостью?
Похоже, да.
Он наклонился ко мне и шепнул:
— Ты пожалеешь.
Я глянула на него в ответ и улыбнулась.
— Вряд ли. Я уже жалею.
В прошлый раз, когда я вела себя похожим образом, император велел избить меня. Но тогда я терпела это ради Ли. Теперь… Нет, теперь я терпеть не стану. Ради чего?
Спасибо тебе за предательство, Ли. Ты сделал меня сильнее.
Император уставился на меня, словно хотел пронзить взглядом. Колдуй, думала я. Давай. Ничего у тебя не выйдет. Мне уже всё равно. Ты ничего мне не можешь сделать. Ни-че-го.
— Я найду твоего телохранителя, — прошептал император мне на ухо. — Как его, Ли? Найду, и мои гвардейцы отымеют его сначала по очереди, а потом все вместе. А то, что останется, я отдам
Я чуть в лицо ему не расхохоталась.
— Попробуй. Ли был среди Синих Плащей. Он предал меня. А теперь он, наверное, мёртв. Тебе придётся найти другое средство контроля, папа.
И тогда он отшатнулся, а я увидела в его глазах страх. Так смотрят на бешеную псину, от неё, говорят, даже тигр бежит. Бедный Рью, он же всегда имел дело с людьми, у которых ещё была надежда. Моя умерла в том лесу вместе с Плащами.
Император выпрямился и выдохнул, на этот раз искренне:
— Ты спятил.
Мне хотелось рассмеяться ему в лицо — это было бы очень эффектно. Но голова болела, и опрометчиво съеденный завтрак уже давно просился наружу, сейчас особенно настойчиво.
Поэтому я только прикрыла рукой рот и сдавленно сказала:
— Идите, ваше величество. Не тратьте зря время, у вас его и так немного.
И знаете, что? Он действительно ушёл.
Это была моя первая победа, и я думала о ней после того, как сбегала пару раз в туалет и лежала потом на кровати, стеная: «Воды!».
А что, если?..
Я ведь тоже могу играть в эти игры. Я принц. Я могу пригрозить, купить, поднять кого-нибудь в должности. Почему раньше я ограничивалась только выживанием, когда могла… Например, избавиться от императора? У него братья из окон падали, когда он шёл к трону? О, ну я-то в окне застряну, простите, папуля, меня так просто не возьмёшь.
Мне действительно нечего терять. Так отчего же не попробовать?
И сами собой возникали в голове детали плана. Я много видела вокруг, много нужного, полезного, просто раньше не понимала…
Это будет интересная партия, папа. Зря вы пешку загнали на край доски. Она ведь станет ферзём. Забыли вы правила, ваше величество? Снова мните о себе слишком много. Ай-ай-ай!
— Что же вы наделали, господин! — срывающимся от ужаса голосом простонал Ванхи, подавая мне воду. — Что же теперь будет?
Я выпила воды и улыбнулась — от этой улыбки бедный евнух отпрянул и задрожал. А я ответила:
— Я скажу тебе, что будет. Ты сейчас принесёшь мне вина. Много вина…
— Господин, не надо!
— Надо, Ванхи, надо. Неси. Это приказ.
Я щедро облилась этим вином, чтобы от меня несло, как от последней пьяницы. Отлично получилось, даже местные стойкие духи этот запах не перебили.
По расписанию у меня был визит к матушке, и, признаться, я немного волновалась, как она это воспримет.
Она отнеслась к сыну-пьянице с пониманием.
— О, Ичи! Бедное мое дитя!
Я подозревала, что вечером в спальне меня снова будет ожидать подарок от заботливой королевы, только на этот раз кастрированный. А пока я изображала несчастного сына, который уже принял, но ещё не столько, чтобы не забыть о приличиях.