Принцесса полночного бала
Шрифт:
– Я думала, солдаты коротают время, играя в кости и распутничая, – по-девчачьи хихикнула она.
– С костями и распутством все в порядке, но какой от них прок, когда носки у тебя драные, а сквозь дырки в палатку падает снег, – мрачно отозвался Гален. Затем отогнал воспоминание. – Носи на доброе здоровье.
Жаль, он не запасся шалью – ее-то совсем расползлась. Но единственную в своей жизни шаль юноша связал в подарок генеральской дочке с ласковыми карими глазами.
– Ты очень добр к старухе, очень добр. – Горбунья обернула
Гален ошарашенно замотал головой. Что она может дать?
– В этом нет необходимости, бабушка, – уверял он, пока она рылась скрюченными пальцами под шалью.
– Нет, есть. В этом жестоком мире доброту всегда следует награждать. Столько людей прошло мимо меня вчера и сегодня, а ни доброго слова, ни кусочка хлеба. И ты мне чем-то нравишься.
Она завела руку за спину, и у Галена отвисла челюсть. То, что он принимал за горб, оказалось свертком из ткани, засунутым под платье. Старушка вытащила его и протянула юноше.
Короткий плащ отчасти напоминал форменные плащи аналузских офицеров, но он был не зеленым, как вражеское обмундирование, а тускло-фиолетовым. Высокий жесткий воротник застегивался на золотую цепь. Старуха встряхнула плащ – мелькнула бледно-серая шелковая подкладка.
– Тебе бы самой его носить, а не мерзнуть! – воскликнул он.
Старуха захихикала:
– Ага, и чтобы меня крестьянская телега переехала? Путешествовать в такой штуке – безумие!
Гален поджал губы. Бедная старушенция и впрямь рехнулась. Он прикинул, не помочь ли ей добраться до ближайшей деревни. Там ее наверняка кто-нибудь узнает – в ее возрасте она не могла забрести слишком далеко.
Старуха подалась вперед и произнесла громким шепотом:
– Это плащ-невидимка, мальчик мой. Примерь.
Гален беспомощно огляделся, но поблизости ни в какую сторону не виднелось ни домика, ни амбара.
– Право, не стоит… Наверное, нам следует поискать твою родню.
– Примерь! – каркнула старуха, как сердитая ворона, и махнула на него плащом. – Примерь!
Гален поднял руки, сдаваясь.
– Хорошо-хорошо. – Он опасливо взял плащ и накинул на плечи. Пола зацепилась за ранец, и юноша нетерпеливо дернул ткань. – Вот! Как я выгляжу?
Он вытянул руки перед собой. Насколько можно было судить, невидимым он не сделался.
Закатив глаза, старуха покачала головой:
– Его надо застегнуть.
Не желая снова ее расстраивать, Гален взял болтающийся конец цепочки и закрепил его в золотом зажиме на воротнике. Он хотел взмахнуть краем плаща для пущего эффекта, но вместо этого вскрикнул. Руки пропали. Опустив глаза, он вообще не увидел ни одной части себя – только два отпечатка подошв.
Старуха в восторге захлопала в ладоши:
– Чудесно! Точно в пору!
– Я невидим, – произнес Гален удивленно.
Он прошел по кругу, оставляя следы в пыли.
– Конечно! Но послушай меня,
Гален расстегнул плащ и увидел, как его тело постепенно возвращается в зримый мир. С великой неохотой он протянул чудесный наряд старой женщине.
– Я не могу принять от тебя подобный дар, добрая женщина, – с уважением произнес он. – Это волшебное сокровище. Ты должна тщательно беречь его и найти чародея или еще кого-то, кому сумеешь его продать. На вырученные за подобную вещь деньги можно не то что новое платье – даже дом купить.
Не успел он увернуться, как старуха отвесила ему затрещину.
– Плащ не для продажи, даже если я помру с голоду. Его надлежит вручить тому, кому он всего нужнее. И это ты, солдатик.
Гален затряс головой, избавляясь от звона в ухе.
– Но он мне ни к чему, – возразил он, снова пытаясь вернуть подарок. – Я всего лишь солдат, ты же сама сказала, по крайней мере бывший.
У меня нет ни дома, ни подружки, ни даже работы.
Отталкивая его руки, старушка склонила голову набок.
– Он тебе понадобится. И еще кое-что.
Она снова пошарила в своих лохмотьях и на сей раз извлекла на свет божий большой клубок белой шерсти и клубок поменьше – черной.
– Черная груба, но крепка, – сказала она. – Белая мягка, но тепла и крепка по-своему. Одна связывает, другая защищает. Черная – как железная цепь, белая – как лебедь, плывущий по воде. – Она силком впихнула клубки Галену в руки, и он едва не выронил шерсть и плащ. – Черная – как железо, белая – как лебедь, – повторила она, многозначительно глядя ему в лицо.
Он машинально повторил ее слова:
– Одна связывает, другая защищает. Черная – как железо, белая – как лебедь.
Старуха отвернулась и двинулась прочь, в ту сторону, откуда пришел Гален.
– Она тебе пригодится, Гален, – бросила она через плечо. – Когда окажешься во дворце, очень пригодится. Его нельзя пускать наверх.
– Кого нельзя пускать? И не собираюсь я во дворец, – в замешательстве ответил он удаляющейся спине. – Найду работу у дяди с тетей, они… – Он осекся. – Откуда ты знаешь мое имя?
– Помни, Гален, – повторила старуха. – Когда окажешься во дворце, очень пригодится.
Брук
Гален добрался до Брука спустя неделю. Город сильно напоминал армейский лагерь: снующие люди, грязь, запах дыма и лошадей и тысяча других соперничающих друг с другом ароматов. Вот только, в отличие от рядов палаток, улицы в Бруке шли не прямо, и Гален вскоре заблудился. Наконец он остановился посреди мостовой и повернулся вокруг себя, пытаясь решить, куда идти.