Принцесса самозванец и целебная маска

Джо Неуловимый

— Ну есть у меня пара вариантов. Но все они завязаны на технологию которая лежит в основе этого — Сказал Нимхэ и указал на низ своего живота — так что подробностями я с вами не поделюсь.

— А если мои догадки будут верны, вы их подтвердите?

— Вы же сами понимаете как высоки ставки. Речь идёт о тысячах умерших каждый месяц. Могу ли я доверить вам технологию, способную истребить человечество? Да даже если вы и окажетесь человеком чести, готовы ли вы гарантировать, что не выдадите эту тайну если вас будут пытать, если будут угрожать вашим близким. Готовы ли вы пожертвовать жизнями ваших детей, чтобы спасти миллионы

чужих?

Доктор задумался ещё сильнее. Холодный пот пропитал его рубашку, по спине пробежали мурашки, да такие, которых доктор не испытывал когда думал что умирает. Мозг доктора перегрузился. Отрывочный внутренний диалог прервался свистом совершенной тишины. Сказать что он замолчал - ничего не сказать, доктор просто окаменел, даже не пытаясь вернуться в нормальное состояние.

Нимхэ последовал примеру доктора. Он упёр локти в колени, заплёл пальцы и облокотившись на них своим женским личиком сурово насупил брови. Восхитительного вида соблазнительная эльфийка утратила малейшие намёки на эротизм. Перед доктором сидел мыслитель, который решал судьбы миллионов людей, и осознавал это в полной мере. Но что было самое невероятное, так это то, что он и правда способен был эти судьбы решить.

— Кто ещё знает? — спросил доктор придя в себя.

— Британцы. Я запатентовал некоторые детали своей технологии в их юрисдикции. Когда ещё был парнем. Молодым и наивным. — холодно ответил Нимхэ и откинулся на спинку стула.

— Вы говорите о разработках методов лечения синдрома Протея?

— Именно. Откуда вы знаете? — спросил Нимхэ и посмотрел в глаза доктору, приподняв бровь.

— Читал биографию Петровской. В её лаборатории вылечили двести человек. Прожили они недолго, но от уродства избавились. А потом технология исчезла, а журналисты заклеймили Петровскую мошенницей. Так куда делась эта технология?

— Я благородно и честно отдал её британцам за бесценок. Я думал что не имеет значения кому, главное что моё изобретение поможет страждущим. — сказал Нимхэ и горько усмехнулся.

— Понятно. — сказал доктор и посмотрел в сторону — И теперь вы боитесь рассказать даже мне. Правильно делаете. Но ведь если вы рассказали отдельные детали, неужели никто до сих пор не смог их повторить? Где ещё эльфийки?

— Вероятно я действительно опередил своё время. А если кому и удалось сделать что-то подобное, то он или она или мертвы или прячутся. Как я. — Грустно сказал Нимхэ, стукнул кулачком по подлокотнику и оглядел сварочные швы в углу стальной каюты.

Доктор встал и несколько секунд хмурил брови. Затем он задумчиво посмотрел на потолок, и произнёс краткую молитву на греческом. Его лицо стало грустным, он достал из ящика коробку с таблетками, ещё несколько раз помолился с каждым разом всё более громко. Наконец он выдохнул, дрожащей рукой протянул таблетки Нимхэ и, наконец, сказал:

— Это нейропаралитический яд мгновенного действия. Он упакован в капсулы из кварцевого стекла с защитным напылением. Мой долг как медика, мой долг как отца и деда разобраться во всём, и не допустить немыслимого. Я даю вам своё слово, что сохраню ваши тайны ценой своей жизни. — торжественно сказал доктор и протянул коробку Нимхэ — Вы должны вшить эту капсулу в мою щеку.

Нимхэ открыл коробку и ехидно улыбнулся. Доктор усмехнулся в ответ. Нимхэ понюхал таблетки, и в его голубых глазах появился ужас, тревога и восхищение.

Нимхэ встал, осторожно закрыл коробочку и протянул доктору руку.

Спустя около часа учёные отдыхали в закрытой лаборатории Нимхэ. Доктор заполучил способность произвольного и необратимого молчания. Он привстал со стоматологического кресла и начал терпеливо дожидаться ослабления действий анестетика. Вопреки его ожиданиям, печальная суперспособность сделала его сильнее, увереннее и злее. Ослабление действие анестезии меняло его личность на глазах. Действенное доказательство решимости растворяло ту самую анестезию, в которой как ему казалось он провёл всю предыдущую жизнь. Старые страхи и сомнения смывались с его личности, как струя горячей воды смывает иней с замороженного мяса.

Нимхэ выждал немного времени, пока доктор полностью придёт в себя, включил весьма шумный компрессор чтобы обезопасить их разговор от утечки данных и заручился готовностью доктора слушать. Нимхэ предложил рассказать вкратце, но доктор опрометчиво изъявил готовность выслушать расширенную версию эльфийской лекции.

— Когда я переключился с микроэлектроники на биологию, я долгое время пытался совершенствовать мои органические аналоги обычных вычислительных машин. Я буквально собирал компьютеры из белковых молекул. Двоичные, троичные, волновые, флотирующие - все они отлично у меня получались. А потом ко мне в руки попал один учебник, в нём автор описывал тысячи химических соединений со сложной последовательностью реакций. Этот идиот превосходно описал сотни типов реакций, но ему и в голову не пришло применять эти реакции для обработки данных!

— Да-а-а, тогда я знатно поиздевался над ведущими производителями компьютеров, побивая их рекорды на кустарных органических схемах. Один грамм моей слюны, обработанный должным образом, имел вычислительную мощь нескольких тонн компьютеров тех времён! А памяти имел на порядки больше.

— Но главным моим открытием стала технология, позволяющая моим органическим компьютерам самостоятельно размножаться.

Доктор поднял брови так, что его внушительного размера нос показался ещё больше.

— Да, да-а. — улыбнулся Нимхе и прищурившись указал пальцем на доктора — Вот видите, вы понимаете. Парочку отдельных идей я запатентовал, но всю технологию целиком я оставил при себе. — добавил Нимхэ и пошевелил своими длинными острыми ушами пристально глядя на доктора.

— Когда я вернулся к тому учебнику, я систематизировал все органические вычисляторы. Потом написал программу, которая может составлять из них конкретную машину под нужные мне задачи. А потом сделал органическую машину которая строит другие органические машины. Рекурсия, мать её! После нескольких десятков итераций мои белковые компы по сложности превосходили не то что вирусы, но и человеческую ДНК.

Смуглое лицо доктора побелело. Жаль, ведь ему ещё столько предстояло услышать.

— Решить проблему старения клетки для меня стало вопросом пары минут. И я решил. Да-да, я просто по приколу решил проблему старения. На следующий день я шутки ради рассказал о своём хобби одногруппникам под видом мечты. И они накидали мне ещё много задач. Самая трудоёмкая из них оказалась редифференциация клеток. Ну это когда из костной клетки нужно сделать например хрящевую, или наоборот. спустя полгода работы у меня было несколько вполне рабочих способов это сделать.