Принцип домино
Шрифт:
Лев Семенович сначала просто читал, потом взялся за сердце.
— Боже ж мой… — простонал он. — Где я им возьму такие деньги! Попроси их еще скинуть! Только не всех. Англичане и немцы зажмутся, у них просить не надо, эти евреи из Штатов тоже, я их знаю, как самого себя, но уж итальянцы и испанцы, как люди чести и горячих кровей, обязательно должны пойти навстречу бедному российскому бизнесмену!
— Лева! — не выдержал Корягин. — Не будь так жаден! Где ты еще увидишь такие скидки?
— Я умирать буду, но не забуду этих скидок! — воскликнул
Корягин качал головой.
— Читай, Лева, читай…
И хозяин читал, шевеля толстыми губами, вздыхая и складывая суммы на калькуляторе.
— Все понятно. Денег нам явно не хватит, — безучастно сказал Разумневич через несколько минут. — Мне не вытянуть даже десятой части из этого списка. Я не представлял, в какие долги влез наш недоразвитый капитализм. Мы, похоже, переиграли. Слишком многого захотели, и все сразу. А это иногда плохо кончается.
— Тогда возьмем сколько сможем?
— Нет, это не тот вариант. Сразу появятся конкуренты, которые будут отбивать у нас продавцов, завышая ставки. Эдик только того и ждет, как бы у меня урвать.
— Может, взять кредит? — спросил Корягин, зажигая дрожащими от волнения пальцами новую сигару. — Тебе ведь дадут…
— Мне-то дадут. Но этим самым я привлеку внимание того же Эдика… — Лев Семенович посмотрел на своего шурина поверх очков. — С чего, мол, этот Левка, с его бабками, вдруг берет такой большой кредит? Явно неспроста! И этот вопрос он задаст не просто так, а обязательно в нашей свободной от всякой порядочности и деликатности прессе! — И опять погрозил коротким пальцем в пространство. — Ладно. Сами разберемся, кого нам ограбить, а кого помиловать, — он кивнул на список.
Вошла Таня, вкатив столик на колесиках, уставленный кофейником и чашечками кофе.
— Там Вадим несколько раз звонил, говорил о каком-то срочном деле и просил разрешения приехать… — сказала она. — Что ему сказать?
— Запомни. С этих пор для Вадима ничего срочного быть не может! — громко сказал Разумневич и выразительно посмотрел на Таню, потом перевел взгляд на Корягина.
— Мне как-то все равно! — сказала она. — Но ты же не хотел бы, чтобы я именно так ему ответила?
— Ну придумай какую-нибудь отговорку… И не мешай.
Она пожала плечами и вышла из кабинета.
Подумав немного, Разумневич снял трубку, набрал служебный номер Вячеслава Понятовского.
— Алло? — послышался мелодичный девичий голос. — Я вас слушаю.
— Деточка, дорогая, скажите вашему начальнику, а моему племяннику Славе, что это звонит дядя Лева, который им очень гордится.
— Так и сказать, дядя Лева?
— Ну, это он так звал меня с детства, вы же понимаете? Но вы наверняка слышали обо мне как об акуле мирового капитализма, Разумневиче Льве Семеновиче.
— Очень приятно, Лев Семенович, меня зовут Маша. Хоть вы и акула, но голос у вас очень приятный.
— Спасибо, спасибо… — растроганно
— Сожалею, но у него сейчас идет совещание. Не могли бы вы перезвонить попозже?
— Только несколько слов! Да-да, так ему и передайте. И я не буду его отвлекать.
— Слушаю… — вскоре послышался в трубке бархатистый голос. — Лев Семенович, это вы?
— Славик, родной, да, это я тебя беспокою, здравствуй… Не мог бы ты ко мне подъехать прямо сейчас? Или чуть попозже?
— Нет, пожалуй. Сейчас совещание, приехали наши коллеги из Италии, потом иду с ними к министру… Часа через три, как освобожусь, я перезвоню, хорошо?
Лев Семенович положил трубку и весело взглянул на шурина.
— Отдыхай! — сказал он. — Тебе предстоят трудные дни. А я пока поработаю за всех вас. На наше общее благо.
Он проводил Корягина до дверей, хлопнул его по плечу, постоял, пожевал губами, вопросительно глядя на Таню.
— Ты хочешь о чем-то меня спросить? — Она подняла на него глаза от своих бумаг.
— Вадим больше не звонил?
— Нет, но если хочешь, я сейчас с ним соединю, — сказала она, не отводя от него внимательного взгляда.
— Да нет, в общем… — замялся он. — Лучше другое скажи. Что ты о нем думаешь?
— Не валяй дурака, — сказала она. — Если ты его в чем-то подозреваешь, ни в коем случае не показывай этого ни ему, никому другому, пока сам во всем не убедишься. Ты его чем-то насторожил или обеспокоил. Притом что он так много для тебя сделал. А в последние дни он ходит как в воду опущенный… Лева, Вадим тебе всегда был предан, но он может быть и опасен, если сочтет, что его самого предали.
— Если еще позвонит, пусть сразу приезжает, — решил Разумневич. — Я буду у себя. И принеси мне боржоми, что ли. А что делать? Буду его пить, пока почки не отвалились… — И взялся за поясницу.
— Что, опять? — спросила она с тревогой, встав из-за стола.
— Не опять, а снова! — ответил он. — Только похолодней принеси. Пусть в морозилке полежит.
Едва он вернулся в кабинет, Таня сразу набрала телефон Вадима.
— Вадик, только я тебе ничего не говорила. Он сейчас освободился и сидит весь надутый, как мышь на крупу, и ждет, чтобы ты ему позвонил. Какая кошка между вами пробежала?
— Откуда мне знать? — хмыкнул Вадим. — Я сам хотел об этом спросить.
— Я ничего не знаю и знать не желаю. Поэтому перезвони, как только сможешь.
Вадим отключил мобильный и взглянул на собеседника, лысоватого увальня, сидевшего напротив. Между ними стояли три пустые бутылки «Балтики» третий номер и недопитая бутылка «Гжелки».
Они находились в небольшом кафе напротив Рижского вокзала. Пара качков из охранного агентства Миши и охранник Вадима сидели поодаль за разными столиками и пили пиво, не глядя друг на друга.