Принцип неопределенности
Шрифт:
Замерев и рассматривая впечатляющую звёздную доску, я заметил её приближающийся край - вот он уже был подо мной, но доска продолжила удаляться. Мне вновь не удалось сообразить, куда и зачем я двигаюсь, верней то, куда меня перетаскивают подобно шахматной фигуре.
Бросив бессмысленное любование этим внеземными красотами, я попытался избегнуть этого странного плена, потуги мои при этом виделись мне смешными, поскольку ничто в физическом смысле меня не удерживало. Ни ноги, ни руки не могли найти себе никакой опоры в 'межзвёздном' пространстве.
Вновь почувствовав себя абсолютно бессильным, рыбёшкой
– Свободен, свободен!
– закричал я, испытывая неравновесное сочетание радости и ужаса, поскольку мир стал кувыркаться, перед глазами мелькали попеременно то испещрённая звездами пустота, то искривленная плоскость космической доски, застывшей среди светил.
Край доски становился всё ближе. 'Только бы не расшибиться об ее поверхность', - мелькнула мысль. И тут же пропала, когда я мигом оказался по другую сторону от доски, которая всё быстрее и быстрее удалялась и уже не казалась столь громадной. Поля, заполненные тьмой и светом, стали сливаться в единый светящийся простор. Вот уже доска слилась в едва различимую точку, а мир перестал вращаться, как взбесившийся планетарий, как я опять ощутил внимание всё той же неведомой мне силы.
На меня просто смотрели, изучали, не пытаясь на этот раз схватить беглеца. Или же фигуру, выброшенную с доски?
Звёзды все быстрее мелькали мимо меня, всё сливалось в трассы, свет ослеплял, в легких не хватало воздуха, я задыхался. В глазах померкло.
Я проснулся.
– Ну и приснится же!
– сообщил я сам себе. Интересный сон. Хотя и неправильный.
После такого разговаривать с самим собой не показалось мне странным - странным было то, что воздух был затхлым и тяжелым, пахло чем-то ещё подвально-мерзким, неясного происхождения. И голос мой прозвучал глухо. Тревожнее всего было то, что я очнулся в кромешной темноте. Ни одного источника света, ни единого, даже случайно заблудившегося фотона оптического диапазона. Абсолютная темнота. Как в бетонированном погребе.
Я рывком попытался встать и с размаху ударился лбом обо что-то твердое. Будь проклята игра в шахматы! Я рассек лоб до крови!
Протянув руки, я наткнулся на холодную и шершавую, как неотесанный камень, поверхность. Я в каменном мешке! Интересно, как быстро закончится кислород, абсолютно отстранённо подумалось мне. Стоп, стоп! Без паники. Учащенное сердцебиение сейчас не к месту. Я, разместившись поудобнее, как тяжелоатлет уперся руками в плиту надо мной. Несмотря на все приложенные усилия, плита не сдвинулась ни на миллиметр. Ожидаемо.
– Утро в сосновом гробу, вернее в каменном, - выплюнул я в пространство вместе с пылью, попавшей в рот. Кто-то, несомненно, могущественный имел крайне злое чувство юмора, но я оценил шутку.
Я исследовал на ощупь своё пристанище - подо мной был хрупкий хлам, он трескался, ломался и больно впивался мне в голую спину. Плита, норовившая стать моей надгробной, лежала
Я продолжил изучать пока ещё не свой гроб на тему какого-нибудь твердого и длинного предмета, который мог сгодиться в качестве рычага. Я же разумное существо, в конце концов! Мне нужна палка, чтобы отличаться от обезьяны. Будет замечательно, если она будет из нержавеющей стали. Ладно-ладно, сойдет и обычная углеродистая.
Если не сработала грубая сила, воспользуемся инструментом. Как оказалось, подо мной хрустели кости моего соседа по несчастью, во всяком случае, череп Йорика, как я его окрестил, нашёлся совсем недалеко от меня. С его стороны было вежливо истлеть невообразимо давно, и потому от его останков не несло падалью. Йорик носил доспехи и был очень крепким парнем, во всяком случае его наручи я мог бы нацепить себе на голень или даже бедро. Но ничего похожего на оружие я не нашёл. Нашёлся только продолговатый металлический цилиндр с оребрённой на ощупь поверхностью.
Используя его, как рычаг, я сунул его в зазор между плитами и навалился всем весом на эту трубку, но плита все так же флегматично игнорировала мои усилия. Разозлившись и проклиная каменотёсов, шахматы и бесполезные кости Йорика, я со всей силой навалился на трубу. С шорохом плита подвинулась на пару сантиметров, посыпалась каменная крошка, пыль всё также проникала в нос. Я закашлял, почти выплёвывая вместе с ней лёгкие. Отдышавшись, решил остановиться на достигнутом и подумать. Иногда это помогает.
– Эй, Йорик, у тебя есть идеи, как отсюда выбраться?
– задал я вопрос, не дожидаясь ответа.
И взял в обе руки его череп. Тяжелый. Расположил глазницами напротив своего лица.
– Знаешь, ты не молчи, может быть выберемся вместе, и я прихвачу тебя с собой, - продолжил я.
– На память. Но если тебе здесь уютнее, то можешь и оставаться.
Тут на ощупь я заметил, что череп несколько отличается от человеческого, во всяком случае, у людей он гладкий, а у Йорика на скулах и подбородке, название костей которых я не знаю, были острые наросты, а клыков в верхней челюсти было на пару больше, чем предусмотрено у людей в "стандартной комплектации". Ощупывая недолгое время его нижнюю челюсть, я нашёл три клыка и место под четвертый, но там у него не хватало целой группы зубов.
– Значит, мы все-таки не одиноки во вселенной, - обрадовался я.
– А протезирование в стоматологии, походу, и у вас не всем по карману.
Взяв в руки увесистую грудную пластину, а может быть и наспинную, я продолжил исследовать броню. Её поверхность была гладкой, но напротив сердца располагалась массивная панель с несколькими кнопками и тумблерами. Кнопки были заблокированы, интуитивно нащупав и перекинув рычаг, утопленный под панелью на сто восемьдесят градусов, я смог пощелкать тумблерами.