Принцип субординации
Шрифт:
Полчаса ей хватило, чтобы собраться, но не хватило, чтобы понять, куда запропастилась ее сумка. И только в последний момент она вспомнила, что так и оставила ее в кабинете.
– Олег Павлович, а мои вещи в кабинете остались, - проговорила она, спустившись в холл и обнаружив генерального там.
– Если это вы про сумку, орущую в полшестого утра моим голосом, то она в машине, - совершенно серьезно ответил мужчина. – Готовы?
– Угу, - угрюмо пробормотала Ольга, почувствовав неловкость именно за орущий в полшестого будильник. Сейчас она старалась не краснеть и проклинала ту минуту слабости,
– Ну, тогда поехали, - проговорил Олег Павлович, выпуская девушку на улицу. – И прекратите накручивать себя. Лучше подумайте, как нам найти шпиона. Кто им может быть, Оля?
Ольга снова задумалась, вспомнив вчерашний инцидент с письмом и все, что последовало дальше. Вплоть до момента, когда она загадала на жениха.
– Олег Павлович, - нерешительно проговорила она, еще не зная точно, что хочет сказать. – А как вы поняли, что я ни при чем?
Косой взгляд в ее сторону и снова сосредоточенный – на дорогу.
– Вы… нетипично себя вели, - немного подумав, ответил мужчина. – Не так, как обычно ведут себя пойманные с поличным. Я засомневался. А когда вы сказали про общий доступ, уже почти был уверен в вашей непричастности.
Ольга снова задумалась. Было приятно сознавать, что при отсутствии реальных доказательств ей поверили на слово, полагаясь только на ее реакцию. Сама она вряд ли смогла бы так почти безоговорочно поверить человеку, в честности которого сомневалась. А прожженный циник смог. И даже оставил на ночевку человека с подмоченной репутацией. Вот вам и Берия. Необоснованно, получается, прозвище дали.
Неожиданно для себя Ольга отметила, что прониклась симпатией к этому человеку, который, несмотря на доводы разума, верит ей. Или причина ее симпатии крылась в совершенно иной плоскости – чувственной, которую она сама для себя вчера обнаружила.
Снова словно повинуясь невидимому переключателю, стало жарко от находящегося с ней в одном салоне мужчины. И снова, как вчера, она чувствовала каждый миллиметр шелковой ткани блузки и бельевого кружева. Она попыталась притупить эти ощущения, сжав коленки, но только усилила их, почувствовав соприкосновение внутренней поверхности бедер. Ч-черт… Еще и напрягшиеся соски выпирали из-под блузки, делая совсем уж очевидным ее состояние. Дрожащими руками девушка потянулась к кнопке опускания стекла.
Воздух. Ей нужен свежий воздух, пока она не задохнулась.
– Оля, вам плохо? – как сквозь сон услышала она встревоженный голос.
– Остановите машину, - хрипло ответила, надеясь, что голос все-таки не выдает ее возбуждение. Все-таки секса у нее не было всего лишь полгода, а не вообще. Но все равно даже такая потеря контроля пугает.
Едва машина остановилась, Ольга выскочила из салона. Подальше от дурацких мыслей и начальника, действующего на нее странным образом.
Но только прохладный ветер не особо помог. Наверное, потому, что она прекрасно понимала, ей снова придется вернуться в машину.
Может вызвать такси?
Вот только что делать, когда она встретится с Олегом Павловичем в рабочем кабинете? Тоже такси вызывать?
Радовало одно – генеральный не пытался выяснять, в чем дело, так что есть вероятность сохранить репутацию.
Решив для себя, что бороться с наваждением необходимо
– Все в порядке? – дежурный вопрос, и вот уже они снова мчатся по дороге, игнорируя правила. Идея считать нарушения ПДД вместо того, чтобы зацикливаться на собственных ощущениях, показалась удачной. Во всяком случае, она позволяла задать мыслям другое течение.
– Двадцать шесть, - весело проговорила она, когда машина остановилась у головного офиса, и двое поспешили ее покинуть. – Олег Павлович, вы – злостный нарушитель!
Олег Павлович послал ей укоризненный взгляд:
– Обстоятельства обязывают, Ольга. Через двадцать минут у нас встреча с мэром.
Ольга, понимавшая, что это был упрек в ее адрес, промолчала – все-таки это она упорно не хотела просыпаться утром. С другой стороны, никто не заставлял Олега Павловича становиться ей сиделкой.
– Это вы не дали мне вызвать такси вчера, - напомнила она, выпуская из лифта женщину в деловом костюме и входя внутрь вслед за генеральным.
Мужчина, нажал кнопку этажа и, доверительно наклонившись к девушке, проговорил в полголоса, но все равно слишком громко для металлической коробки, наполненной людьми:
– Оленька, просто признайтесь, что вам понравилось. Не нужно благодарить так громко.
Ольга только и смогла, что удивленно открыть рот, намереваясь выдать хоть какое-то жалкое подобие ответа на столь наглое заявление, и тут же захлопнуть его снова, так и не найдя, что сказать. Она даже не заметила, как мужчина, удовлетворенный ее реакцией, прищурившись, обвел взглядом всех находящихся в лифте и, задержавшись на мгновение на улыбающемся лице Елены Михайловны, послал ей легкий кивок. Получил ответный такой же вместе с одобрительным жестом в виде поднятого вверх большого пальца и снова отвернулся к двери кабины.
Похоже, можно действовать любыми методами, если «последний блюститель порядочности и нравственности компании» покинул свою подопечную и перешел на темную сторону руководства. Кстати, не мешало бы посовещаться насчет возможного перебежчика, гранд миссис кадров многое могла посоветовать.
– Олег Павлович, прекратите меня позорить, - прошипела Ольга, как только лифт выпустил их на нужном этаже.
– А вы, Оленька, прекратите строить из себя оскорбленную невинность, - назидательно произнес он, входя в приемную своего кабинета. – Здравствуйте, Леночка, – кивнул озадаченной секретарше и, пропуская Ольгу в свой кабинет, произнес уже в ее адрес. – В конце концов, вы сами этого хотели.
– Что? – возмутилась девушка. – Олег Павлович…
Громко хлопнула дверь, прервав реплику девушки и передавая право слова человеку, стоящему напротив.
– Напомню: эту ночь вы провели у меня… - перейдя на почти интимный шепот, заметил мужчина.
– Но не в вашей постели! – упрямо ответила девушка, старательно игнорируя волну дрожи, прокатившуюся по позвоночнику, после его фразы.
– Жалеете? – легкая усмешка и издевательски приподнятая бровь, но Ольга почему-то задумалась над вопросом. Быть может, слишком сильно задумалась, потому как уже начала придумывать причины, по которым даже саму возможность секса с начальником считала недопустимой.