Принуждение к любви
Шрифт:
– Ну, какие такие сокровенные знания? И на кой они мне? Я нынче с этим товаром не работаю.
– Давно ли, господин бывший следователь?
– С некоторых пор.
– Ну, как же, как же! Именно поэтому вы тайком, как тать в ночи, выслеживаете бедную девушку и даже мчитесь за ней в столицу другого государства?
– Что за грязные подозрения, сударыня! За кого вы меня принимаете? Я бы и рад заявить, что прибыл в революционный Киев на крыльях любви, но не смею лгать. Прибыл я сюда на самом банальном поезде номер один, заполнив документ под устрашающим названием «Приватный готель», под надежным
– Ладно, не хвастайся. Думаешь, у меня такой «картки» нет?
– Прибываю я в Киев-граде, прошу заметить, сугубо по личным надобностям. Сугубо!
Мы кружили друг перед другом, как борцы в самом начале схватки, внимательно присматриваясь, делая ложные выпады и никак не решаясь приступить к серьезному делу. Из всех этих телодвижений и словесных упражнений следовало одно - нам есть что скрывать друг от друга.
Я подошел к окну и чуть раздвинул тяжелую штору. Окно выходило в небольшой дворик с аккуратно расчищенными от снега дорожками. По ним расхаживал охранник в темно-синей униформе, раскрашенной бесчисленными галунами и шевронами. На пятачке под навесом притаились два вымытых до сытого блеска «Мерседеса» и могучий, как танк, серебристый джип.
– Уж не в тайную ли канцелярию мировой закулисы, недоступную взорам простых смертных, занесла меня нелегкая судьба журналиста?
– спросил я, повернувшись к Анетте.
– Уж не оказался ли я там, где в тиши и роскоши, под охраной молчаливых суперменов, решаются судьбы стран и народов?
– Там при входе, господин журналист, висит табличка с надписью: «Приватний готель». Так что оставьте ваши мечты о тайной канцелярии. Это раз.
– А что же два?
– А то, что вовсе не нелегкая судьба журналиста занесла тебя в город Киев, мальчуган. Прибыл ты сюда со всей доступной тебе поспешностью по указанию своего начальника, создания мерзкого и богопротивного. Что-то ты для этого урода должен тут разнюхать.
Анетта ударила первая. И сразу достала. Причем достала по-настоящему. Это был нокдаун. Мне надо было отдышаться и прийти в себя. И оценить масштабы понесенного мной урона. Что она знает? Откуда? Зачем ей это? Неужели она тоже как-то связана с делами Веригина? Но как? И что это тогда за игры разыгрываются вокруг Женьки, который теперь тоже, как выяснилось, настороже?
Я пытался собрать свои мысли, а Разумовская с торжествующей улыбочкой следила за мной. В стиле оранжевой принцессы Тимошенко. Женщины очень и очень лихой.
Она вдруг расхохоталась, весело и беспечно.
– Не ломай голову, мальчуган. У тебя такое лицо! Успокойся - я ничего не знаю о твоих делишках. Ровным счетом ничего.
– Угу, не знаешь!
– только и сумел выдавить я из себя.
– За исключением того, что ты зарабатываешь деньги в сомнительной конторе, начальник которой редкий по мерзости тип, с отвратительной рожей мартовского кота. Несколько месяцев назад он предлагал мне совместный проект продвижения либеральных ценностей. Хотя на самом-то деле хотел по-быстрому срубить деньжат под политическим соусом. Я его, конечно, послала, но о тебе мы поговорить успели…
– Представляю себе этот разговор!
– с трудом прокашлялся я. Час от часу не легче!
– Ничего ты не представляешь!
Тут
– Ладно, не пугайся, - смилостивилась она.
– Это котообразное существо очень настойчиво пыталось продать мне тебя. Ты представляешь, мальчуган, предлагал мне - тебя!
– В каком смысле - предлагал? Ты, пожалуйста, выбирай выражения.
– Не как мужчину, мальчуган! Он тебя рекламировал как аналитика и специалиста по расследованиям. Суперпрофессионала с немыслимыми возможностями и связями. В том числе и связями твоего отца. Он очень старался. Говорил, что для тебя нет невозможного. Говорил так убедительно, что я чуть не согласилась купить тебя. Представляешь, я могла приобрести тебя, мой милый. И служил бы ты у меня на посылках, даже сам не подозревая того. Выполнял бы мои тайные поручения и прихоти, - мечтательно, но явно издевательски протянула Анетта.
– Представляю себе, - буркнул я, даже не представляя, чем ей можно ответить.
– Кстати, как твои недавние утренние проблемы? Я надеюсь, все миновало? Наши маленькие неприятности позади?
– Хочешь проверить? Прямо здесь?
– Ты же знаешь, меня это не испугает.
– Не испугает! Думаю, тебя это, наоборот, возбудит. Особенно если в дверь в это время еще кто-то будет ломиться…
– Ты меня ни с кем не путаешь, мальчуган?
– Тебя перепутаешь!
– Все, мальчуган! Гонг! По команде судьи оба бойца делают шаг назад. Пойдем лучше кофе пить.
Она сняла трубку и сказала особым бесцветным, но непререкаемым тоном:
– Приготовьте кофе. На двоих. И последите, чтобы нам никто не мешал.
Кофе мы пили в темной комнате с двумя огромными аквариумами и множеством экзотических растений.
За окном уже почти совсем стемнело, хотя еще не было и трех часов. Я всегда чувствовал в Киеве, особенно зимой, эту разницу во времени с Москвой, которая образовалась сразу же после развала СССР. Я сказал об этом Разумовской.
– Это в тебе остатки имперского сознания бродят, - рассеянно ответила она.
– Кстати, этот урод много дел на тебя навесил? Ты долго собираешься еще торчать здесь?
– Да нет, у меня билет на завтра. Поезд вечером. А ты?
– Улетаю завтра рано утром. Чартерный рейс. Если обернешься со своими темными делишками сегодня, могу взять с собой. Чего тебе трястись в поезде целую ночь по степям Украины?
– Все зависит от того, как у меня пройдет сегодня вечером один разговор…
«Да и вообще, состоится ли он?» - вдруг подумал я про себя. Мне пришло в голову, что Веригин вполне может смыться, чтобы избежать новых объяснений и откровений. Эта история начинала приносить все больше сюрпризов.
Разумовская теперь выглядела задумчивой и грустной. Любопытно, какие такие срочные дела у нее в Москве? В самый разгар революционных битв и закулисных торгов, тайных предательств и откровенных вероломств?
– Ты вернешься сюда?
– как бы просто так, как бы от нечего делать спросил я.
– Нет, - равнодушно сказала она.
– А зачем?
– Ты считаешь, здесь все уже определено? И никаких сюрпризов не будет?
Она внимательно посмотрела на меня. Легко пожала плечами:
– А у тебя есть сомнения?