Принуждение к миру

Головачев Василий Васильевич

Стало видно, что эскимосы на лодке отчаянно гребут к берегу, спасаясь от волн, бегущих по заливчику от островка с Опухолью.

И в этот момент произошла резкая коренная перестройка водяной сверхкапли.

После взрыва её поверхность покрылась чешуёй волн, заходила ходуном, однако не успокоилась, как бывало раньше после ударной волны от винтов вертолёта или когда люди касались воды инструментами, пытаясь взять пробы, а стала вибрировать и дрожать сильнее. Амплитуда волн начала увеличиваться.

Через несколько секунд Опухоль вся покрылась

пенящимися язвами и водными волдырями, заклокотала, как кипящая вода в котле. Из её вершины с рёвом и свистом вырвалась в небо струя пара и воды, едва не задев вертолёт.

– Что творится! – весело и со страхом воскликнул Мирослав.

– Аркадьич нам головы оторвёт! – мрачно пообещал Химчук.

– Мы ни в чём не виноваты.

– Видишь, что наделал взрыв?

– Ну и что? Мощность взрыва была совсем никакой, он не мог так всколыхнуть всю массу воды.

– Значит, он запустил какой-то резонансный процесс внутри Опухоли.

Мирослав стиснул зубы, понимая, что геолог прав.

Взрыв действительно породил в водной горе продольные колебания, которые почему-то начали усиливаться и активировали в воде странный энергетический колебательный контур. И останавливаться этот процесс не хотел.

Наталья прокричала что-то.

Кожухин очнулся, направил на Опухоль глазок видеокамеры своего айфона и включил запись. Он совершенно упустил из виду, что попытку выковырнуть Соринку из тела Опухоли надо было снимать на плёнку или «на цифру».

Между тем движение внутри и на поверхности водяного купола продолжалось.

Вся Опухоль превратилась в единый интерференционный узор из волн, некоторые из них достигали высоты двух и более метров.

– Что происходит?! – услышал наконец Мирослав голос Натальи.

– Она пошла вразнос! – прокричал он в ответ, продолжая снимать процесс турбулентного волнения Опухоли. – Если амплитуда колебаний превысит предел поверхностного натяжения…

– Что тогда?

– Опухоль расплескается на капли!

– Надо было предупредить охотников.

– Они уже почти на берегу.

Однако предположению Кожухина насчёт «расплескается» не суждено было сбыться.

Когда вертолёт поднялся на высоту полусотни метров над вершиной водяного купола, он весь вдруг с длинным всхлипом – звук был слышен даже сквозь гул винтов – ушёл под землю.

Вертолёт дёрнуло вниз, в образовавшуюся воронку, волной внезапного падения давления.

Однако Наталья не дала ему упасть в провал, сделала разворот и подняла вверх на глиссаде выхода, повторив форму провала – почти идеальную полусферу – в метре над кипящей плёнкой начавшей успокаиваться воды.

С высоты зависшего над островком вертолёта люди молча разглядывали воронку на месте Опухоли.

Вода не ушла вся, и теперь можно было любоваться красивым полусферическим «зеркалом» диаметром около сотни метров и глубиной в пятьдесят. Опухоль как бы вывернулась наизнанку, превратившись в идеальный водяной «кратер». А точно в центре «кратера» была видна

белёсая запятая под плёнкой воды, в которой не сразу все опознали четырёхгранник Соринки.

Она словно дразнила наблюдателей, то уходила вниз, то всплывала, но не тонула окончательно, давая надежду на то, что новая попытка достать её из воды будет более удачной.

Северодвинск

Родарев

В Северодвинск, центр российского военного, в основном – подводного судостроения, Всеслав Антонович прибыл как специалист по вооружению морского спецназа. Вместе с тем его ждала встреча с князем РуНО Шиловым Алексеем Георгиевичем, отвечавшим за северные территории России. А поскольку Шилов являлся капитаном атомного подводного крейсера «Сталинград», недавно спущенного на воду, Родарев назначил встречу руководителей РуНО на борту подлодки.

Северодвинск возник как посёлок Судострой на берегу Белого моря, в устье Северной Двины, в тысяча девятьсот тридцать шестом году. С девятьсот тридцать восьмого по девятьсот пятьдесят седьмой назывался Молотовском. От Архангельска его отделяет всего тридцать пять километров, поэтому Родарев из аэропорта Архангельска доехал до города на машине: его встречали посланцы ФСБ края на отечественной «Сайбирии» – как нынче называли «Волгу».

Кроме того, что Северодвинск построили как посёлок судостроителей в начале двадцатого века, Всеслав Антонович знал, что ещё в конце шестнадцатого на месте будущего города располагался первый русский торговый порт при Николо-Корельском монастыре.

Сам монастырь, оказавшийся ныне на территории «СевМашПредприятия», был к началу повествования уже полностью восстановлен.

Родарев бывал в Северодвинске всего дважды, последний раз – в прошлом году. Останавливался в лучшем в городе отеле «Никольский Посад» и намеревался снова заночевать в нём.

На КПП в Неноксе, предварявшей закрытую зону порта, у всех сидящих в машине проверили документы и только после этого пропустили на территорию.

Родарев обратил на это внимание:

– У вас поменялись правила?

– Поменялось всё, – ответил ему сопровождающий майор по фамилии Яременко. – Сразу после спуска «Сталинграда».

Всеслав Антонович кивнул, понимая, с чем это связано.

Подводная атомная лодка «Сталинград» класса «Ясень-М» олицетворяла собой корабль пятого поколения, превосходящий по бесшумности, скрытности, многофункциональности и вооружению все существующие АПЛ мира. Даже у США не было таких лодок, и появиться они могли только через шесть-восемь лет.

Помимо того, что при создании «Сталинграда» были использованы самые передовые технологии, в том числе с приставкой «нано» и «стелс», его снабдили системой трансформации тепла земли, из-за чего лодка могла пересечь всю планету по экватору, ни разу не поднимаясь на поверхность океана. Поэтому охрана порта учитывала возросший интерес разведок других стран к АПЛ типа «Ясень-М» и бдила по-настоящему.