Принуждение к миру
Шрифт:
Буй-Тур залпом допил сидр.
– И технологию изготовления пороха они украли у индейцев Америки.
Аглая с любопытством заглянула в глаза собеседника.
– Это неправда.
– Может быть, – легко согласился Гордей, успокаиваясь. – Есть такая гипотеза. Но я с ними сталкивался не один раз и знаю, что запрограммировать китайцев проще простого, после чего они превращаются в машины для достижения целей их правителей.
– Папа тоже отзывается о них отрицательно, утверждает, что китайцы, и вообще жёлтая раса, скоро
– Белую расу точно. Вот видишь, мы с ним единомышленники.
– В вас говорит гордыня.
– Опять ты сводишь всё к смертным грехам. Я не горделив, я просто объективно оцениваю реальность. Кстати, насчёт грехов. К семи общепринятым папа Бенедикт XVI присоединил ещё несколько. Знаешь об этом?
– Нет, – покачала головой Аглая.
– Он предложил добавить к семи смертным грехам ещё пять: аборты, педофилию, загрязнение окружающей среды, наркоторговлю и манипуляции с человеческими генами.
Аглая зарделась под взглядом Буй-Тура.
– Разве это плохо? Я бы тоже присоединила эти пункты. Ну, кроме, может быть…
– Абортов, – лукаво улыбнулся он.
Девушка смутилась ещё больше.
– Там есть спорные пункты.
Буй-Тур смягчился.
– Ты права, к семи смертным грехам можно добавить ещё двадцать, типа лжи, социальной несправедливости и так далее, но люди всё равно найдут способ обмануть других, а главное – себя, купив индульгенцию на отпущение грехов. Я считаю, что надо просто жить по совести, которая предполагает и целомудрие, и щедрость, и доброту, и смирение.
Аглая задумалась, рассеянно поглядывая по сторонам, потом отрицательно качнула головой.
– Грешникам не страшно.
– Вот именно, – с удовлетворением сказал Гордей. – И, к сожалению, их очень и очень много. Даже я, каюсь, бываю грешен.
– Правда?
– Гневаюсь по пустякам иногда, – сокрушённо развёл руками Буй-Тур. – Завидую людям, которым удалось понять то, чего не понимаю я. Ем много.
Аглая засмеялась.
– Надеюсь, это самый главный твой порок?
Буй-Тур улыбнулся ответно, чувствуя, как поднимается настроение. Аглая тонко понимала его намёки, несмотря на свой юный возраст, и удачно их обыгрывала, что вызывало у него желание и дальше шутить и разговаривать с ней в том же ключе.
Принесли заказанные блюда.
Девушка принялась есть, аккуратно и медленно, совсем не красуясь и не желая произвести «интеллигентное» впечатление на собеседника. Чувствовалось, что воспитана она прекрасно.
Чай тоже был прекрасен.
Мир вокруг выглядел чудесно.
Жизнь удалась.
Буй-Тур поймал себя на мысли, что хочет объясниться в любви Аглае и всем посетителям кафе. Такое с ним уже было после прохождения комплекса процедур в Домрачёвском Центре русского народного СПА. В комплекс входило объёмное очищение организма в натуральной растительной эмульсии, ароматерапия, мягкое мануальное воздействие, обтирание лечебными
Это отрезвило.
Буй-Тур внимательно прислушался к своим ощущениям, гадая, отчего ему так похорошело, и вдруг уловил смущённый, слегка виноватый и в то же время полный надежды взгляд девушки.
– Это твоих рук дело? – догадался он. – Пардон, глаз?
На щёки Аглаи легла краска.
– Извини, я хотела… просто само по себе вышло…
– Дистанционное психическое оперирование.
– Папа называет это лажением. Я не думала, что смогу… у тебя аура очень тревожная… и я попробовала…
– Слегка почистить её.
– Прости, пожалуйста.
– Ничего, очень даже интересно. Ты на всех так можешь влиять?
– Нет, конечно, только на родственные… не знаю, как объяснить…
– Психонатуры.
– Да, верно, – обрадовалась Аглая, потом тревожно свела брови, положила ладошку на руку Гордея. – Ты не сердишься?
По руке Буй-Тура протёк щекочущий ручеёк тепла и удовольствия.
– Значит, я родственная натура?
Она отняла ладошку.
Он чуть было не схватил её руку, чтобы продлить удивительное ощущение.
– Прости, я иногда перехожу грань шутки. Ты случайно не целительница?
– Нет, но могу видеть, что у человека болит. А вот отец может лечить, хотя и не занимается лечебными практиками.
– Всё равно ты в него пошла.
– Скорее уж в деда, – улыбнулась Аглая, – он известный целитель, к нему со всего Кольского полуострова едут лечиться. Отец от него многое перенял.
– Мне всё больше хочется познакомиться с ним.
– Давайте познакомимся, – раздался за спиной Буй-Тура негромкий басовитый голос.
Он оглянулся.
К столику подошёл высокий седоватый мужчина с умными карими глазами, волевой складкой губ, со шрамом на виске. Одет он был в обычный белый летний костюм, сидевший на нём как вторая кожа. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, на кого похожа Аглая.
– Я присяду?
Буй-Тур спохватился, встал, протянул руку:
– Гордей.
– Антон Гамаюн.
Отец Аглаи сел рядом с дочерью, смотревшей на него вопросительно, хотя и без удивления. Он дотронулся до её локтя:
– Проходил мимо, почуял тебя. Я всего лишь на минутку.
– Ваша дочь рассказывала о вас, – проговорил Буй-Тур, ощущая ток холодного воздуха от собеседника: его откровенно оценивали и прощупывали на тонкополевом уровне.
– Ваша? – приподнял бровь Антон Анурьевич.
– Твоя, – наметил улыбку Гордей. – Мы одного поля ягоды.
– Хотелось бы верить. Дочь тоже говорила о тебе, ты спас её от бандитов.
– Ерунда.
– К тому же ты работаешь на Славянский Союз, верно?