Принуждение к миру
Шрифт:
– Но мы-то не террористы!
– А кто на Западе в это поверит?
– Уже начинают верить.
– Пока что мы не создали мощной пропагандистской системы наподобие жреческой, отстаивающей наши интересы во всём мире.
– Рано или поздно она будет создана.
– Вот когда будет, тогда и вернёмся к этому разговору.
Гостомысл аккуратными глотками допил горячий чай, поднялся, поклонился всем, сделал к двери шаг, другой и исчез.
Руководители РуНО смотрели на то место, где он только что стоял, и молчали. Поглядели друг на
– Я не вижу другого пути, – сказал Родарев озадаченно. – Мы не воюем ради войны, мы всего лишь защищаемся.
– Давай думать, Всеслав Антонович, – сказал Белогор со вздохом. – Владыко ничего не говорит зря. Чего-то мы не понимаем.
– Чего? Жрецов надо уничтожить как класс! Это моё глубокое убеждение! Именно с их подачи творятся на Земле все безобразия.
– Так-то так, однако мы, возможно, излишне формализованы, а надо быть гибче, он прав.
– Что ж получается, мы и Ключ напрасно ищем, и на корабль Экзократора нацелились зря?
– Не напрасно, работа продолжается, и от планов своих мы не отступим. Но вспомни историю: Гиперборея тоже не смогла найти подходы к Атлантиде, кроме военного, и что получилось?
Родарев заметил на себе взгляд сына, поэтому возражать не стал.
Белогор ответил на несколько звонков за столом, вернулся к гостям.
– Группу готовим. Поведёт Ратибор.
Родарев-младший встал, но тут же сел обратно, повинуясь жесту князя.
– Сначала проверим геологов под Инчоуном. Если Данилину удалось достать Ключ, соберём Сход и передадим Ключ волхвам. На Кольский полуостров я пошлю Лихаря. После Чукотки, возможно, придётся лететь на Вилюй.
– Подготовку операции по «Солнцу Свободы» продолжать?
– Без сомнений. Это заставит Экзократор умерить амбиции и на какое-то время отступиться от России. А мы за это время соберём силу.
– И всё же я уничтожил бы польскую базу. Достаточно одного точечного посыла нашего «Искандера», и пусть потом разбираются, что произошло.
– Подумаем, Всеслав Антонович. Если американцы запустят в нашу сторону еще одну ракету, мы ответим. Но в ближайшем будущем, возможно, придётся свернуть зарубежные операции во избежание мировой кампании против нас. У жрецов под началом все СМИ, все средства для лжи и оболванивания людей. Мы всё ещё проигрываем им методологически, информационно и идеологически. Много у тебя сторонников в конторе?
– Есть… ты же знаешь.
– Мало, князь, мало. Нужно, чтобы нашим идеям сочувствовали миллионы, а не те сотни, с которыми мы работаем.
– Такой задачи мне не ставили.
– Придётся теперь ставить. Всё, у меня выезд в Тверь, ждут люди. Поговорим вечером. Готовь команду.
Родаревы встали, откланялись, вышли.
Уже в машине Ратибор сказал:
– Почему они оставили меня, отец? Обычно вы совещаетесь в закрытом режиме.
Всеслав Антонович положил руку на локоть сына, взгляд его перестал выражать жёсткую волю.
– Может, и вправду мы слишком погрязли в вечных боях, сынок? Отпор
– Хорошо, отец, – серьёзно кивнул Ратибор.
Он никогда не летал на энлоидах, но чтобы не показывать перед подчинёнными отсутствие опыта полётов на «летающих тарелках», делал вид, что ему всё нипочём. С другой стороны энлоид или вимана, как называли «тарелку» технари СОС, представляла собой самолёт без крыльев и реактивного двигателя, и оперативники, как и сам Ратибор, привыкли к ней быстро.
Виману эту, добытую в бою витязей с магистром ордена Раздела Махаевски, использовали теперь часто, так как это был единственный летательный аппарат, способный развивать скорость до шести тысяч километров в час и незаметный для радаров земных средств ПВО. По слухам, такими аппаратами пользовались только сами жрецы. РуНО, к сожалению, обладал только двумя энлоидами, трофейным и созданным по чертежам инженеров Леонова и Фёдорова. «Доморощенный» энлоид был поменьше и всё ещё проходил испытания.
Вимана, похожая скорее на двояковыпуклую линзу с разной степенью кривизны, чем на «летающую тарелку», – невидимой она становилась в полёте, когда её корпус покрывался слоем плазмы, поглощающим свет и почти все виды радиоволн, – стартовала ночью, и уже утром, в начале шестого, доставила группу Ратибора к берегу Ледовитого океана. Пилот хорошо знал местность, так как высаживал здесь Данилина несколько дней назад, и не заплутал.
Сели между сопками, в распадке, по дну которого струился ручеёк с прозрачной и вкусной – все попробовали – водой, покрытый струями утреннего тумана.
– Утряска, – скомандовал Ратибор, когда вимана улетела, в мгновение ока растаяв в небе.
Бойцы группы попрыгали на месте, проверяя, не звенит ли какая-нибудь деталь боевой укладки.
– Вопросы?
Три пары глаз отразили готовность работать. Всем всё было понятно, обстановку они знали, местность изучили ещё до полёта и хорошо представляли, с чем предстоит столкнуться.
– Уши! Ноги!
Группа пришла в движение.
Команда «уши!» означала: сосредоточиться на бесшумности бега и прослушивании всех долетающих до слуха звуков. Команду «ноги!» можно было не комментировать.
До лагеря геологов от места высадки было около трёх километров, и отряд СОС преодолел это расстояние за полчаса. Вышли к сопке, с вершины которой открылся вид на береговые обрывы бухты с островком посредине и на палатки лагеря.
– Вертолёта не вижу, – доложил глазастый Икона; в отряде, как и вообще в системе СОС, бойцы звали друг друга только по кличкам; кроме Иконы (парень действительно походил на молодого Христа) под командованием Ратибора находились ещё Кремень и Клюв.
– Лагерь не охраняется, – добавил Кремень.