Принуждение к миру
Шрифт:
– О чём ты?
– Их было трое. Надо было обследовать всё побережье, а я этого не сделал.
– Ты говоришь о посланцах Тивела?
– Да.
– Это те, которых ты…
– Без комментариев.
– Может быть, поделитесь своими тайнами? – подошёл Мирослав.
– Посмотрите. – Данилин взял фонарь у Натальи и посветил в пролом.
Луч фонаря выхватил из темноты ребристые бликующие стены четырёхугольного колодца, торчащие из них короткие толстые штыри и стеклянистые с виду наплывы, похожие на заросшие бельмами глаза динозавров.
– Шахта? –
– Не шахта, но искусственный колодец.
– Там, внизу, свет, – заметила Наталья.
– Совершенно верно, что-то светится. Попробуем спуститься.
– Как? – скептически хмыкнул Мирослав. – Снова будем прыгать и хлопать ушами вместо крыльев?
– Хлопая ушами, летать не научишься. У нас есть метров тридцать верёвки.
– Откуда? – Мирослав вспомнил, что до вертолётной атаки они опускали Наталью в кратер на верёвке. – Ах да, забыл. Можно, я первым пойду? Я лёгкий.
– Первым пойду я, – сказал Данилин таким тоном, что возражать никто не решился. – Снимай пояс.
Наталья не сразу вспомнила, что страховочный ремень до сих пор на ней, похлопала себя по бокам, отстегнула пояс.
Данилин обернул его вокруг своей талии.
– Где верёвка?
– Посвети.
Данилин направил луч фонаря в ту сторону, откуда они пришли.
Лётчица сбегала к куче костей, вернулась с верёвкой.
Данилин скрутил узел, подал конец верёвки Кожухину.
– Держи, намотай на руку.
Мирослав послушно обвязал руку бечевой, как это делал Химчук.
– А если верёвки не хватит?
– Вытащите.
Данилин примерился, прыгнул вниз, так что у Кожухина вырвался невольный возглас, и ловко уцепился пальцами за карниз обрыва.
– Травите потихоньку.
Мирослав и Наталья вцепились в бечеву, и Данилин медленно пополз в бездну, прижимаясь всем телом к стене колодца. Фонарь он оставил наверху, и Наталье приходилось одной рукой держать его, а другой помогать геофизику. К сожалению, оба помощника не имели возможности наблюдать за процессом спуска, так как стояли на одной стороне пролома и не могли в него заглянуть.
Данилин пропал из виду.
– Видно что-нибудь? – крикнул Мирослав спустя пару минут.
– Опускайте, – долетел ответ.
Бечева снова поползла в колодец.
Ещё через пару минут послышался тихий, но отчётливый голос Андрея, практически не искажённый дребезжанием эха:
– Вижу дно, можете опускать быстрей.
– Примерно двадцать метров, – пропыхтел Мирослав.
– Двадцать три, – уточнила девушка, обладавшая хорошим глазомером. – Устал?
– Нормально.
– Всё! – донёсся неожиданно громкий – словно включили динамики – голос Данилина. – Сможете закрепить конец верёвки, чтобы спуститься ко мне по одному?
Наталья повертела головой, посылая луч фонаря во все стороны в поисках надёжной основы для верёвочной петли.
– Ничего не вижу.
– Может, отыщем кость подлиннее? – предложил Мирослав. – Положим
– Трёхметровых костей там нет.
– Свяжем.
– Нет, это ненадёжно, нужен большой камень или выступ.
– Да вон же выступ, слева от тебя.
Наталья посветила на стену.
В этом месте действительно из пола вырастала кривая неровная дуга, соединяясь со стеной, и образовывала нечто вроде толстой ручки.
– Как ты разглядел эту штуковину в темноте?
– Не знаю, разглядел.
– Ну, ты орёл! – Наталья быстро обвязала «ручку» верёвкой, подёргала. – Вроде бы держит. Спускайся, я подстрахую.
– Сначала ты.
– Спускайся, Слава, не ершись.
– А ты не командуй, – упрямо заявил он. – Спускайся, я за тобой.
Наталья помедлила, пытаясь поймать взгляд Кожухина, однако больше спорить не стала. Взялась за бечеву, начала сползать в колодец, пока не упёрлась ногами в ближайший бугорок. Скрылась из глаз.
Вскоре снизу вылетел её гулкий голос, сопровождаемый звонким цвиньканьем эха:
– Я на месте, начинай. Учти, бечева режет руки.
– Ничего, не сорвусь, – пробормотал он. – А если сорвусь, у меня есть смягчающее обстоятельство: меня не спрашивали, родить или не родить.
Шутка помогла сосредоточиться.
Он подёргал верёвку, которая только сейчас стала казаться слишком тонкой и ненадёжной, впивалась в ладони, скользила, и осторожно придвинулся к краю пролома. Свесился, не глядя вниз, начал спускаться. Это было тяжело и не так просто, как казалось вначале, тем не менее Мирослав заставил себя не отвлекаться и сумел добраться до дна колодца за рекордные несколько минут.
Его подхватили сильные руки.
– Отпускай верёвку.
Скрюченные пальцы не хотели распрямляться, пришлось их уговаривать.
– Молодец, – погладила его по тыльной стороне ладони Наталья. – Без практики спускаться таким манером непросто.
– Готов брать уроки, – выдохнул он.
– Возможно, всем нам ещё придётся учиться скалолазанию.
– Отдохнули, спелеологи? – осведомился Данилин. – Тогда следуйте за мной. Погасите свет.
Наталья выключила фонарь.
Сначала Мирославу показалось, что наступила полная темнота. Затем эта темнота стала расступаться, сереть, в стенах помещения проявились паутинки тусклого серебряного свечения, а где-то в невообразимой дали засветился, как монета на дне колодца, мерцающий диск.
– Где мы? – прошептал Мирослав.
– В тоннеле. Точнее, это соединяющий штрек, стены его оплавлены. А там, впереди, виден выход в другой тоннель, возможно, главный.
– Кстати, заметьте, дышится здесь нормально, – проговорила Наталья. – Очевидно, вентиляция продолжает работать.
– Сыростью пахнет.
– Здесь долго стояла вода.
– Куда же она делась?
– Растеклась по системе пещер и тоннелей. Вопрос в другом: почему она вылезла из пещер в виде Опухолей.
– Почему? – наивно спросил Мирослав.