Природный суд

Майданюк Сергей Сергеевич

– Я выберусь!
– удар!
– Выживу!
– удар!
– Вы пожалеете, - удар, - что оставили меня здесь!

Дверь скрипела всё надрывнее, к симфонии грохота и завывающего ветра добавился слабый звук хруста начинающей ломаться деревяшки.

Глава V

Огюст очень медленно повертел головой. Повторил, после сделал ею круг по часовой стрелке, затем против часовой. Повторил весь комплекс упражнений ещё раз. Похоже, наш приятель начинает стареть: никогда раньше после пробуждения

на твёрдой ровной поверхности шея так не затекала. Или же спал не в удобном положении? Вспомнил: колотил по двери (под конец она стала конкретно сдавать), а как выдохся, рухнул на неё спиной, вытянул поудобнее ноги и отключился. Проснулся, однако, уже в полностью вертикальном положении.

Сел лицом к двери, поднял голову вверх. Сквозь окно внутрь проникал яркий дневной свет, палило.

"Можно поздравить себя с первым пережитым в карцере днём", - Огюст вяло усмехнулся.

Опустил взгляд чуть пониже, осмотрел дверь. Ночные усилия не прошли даром: по центру красовалась вмятина, но до конечного результата было ещё далеко. Снизу в горстке пепла лежали разбросанные опилки.

Огюст зацепился за последнюю мысль, в голове смутно проглядывала новая теория. Арестант одним движением перевернулся спиной к двери. Впервые он медленно обвёл взглядом место заключения.

Практически весь пол был покрыт небольшим слоем этого горелого "песка". При том весьма твёрдого, жёсткого и откровенно серого, похожего на цвет камней в карцере и не похожего на тот, что остаётся после сгоревшего костра. Огюст собрал в кулак пепел, медленно высыпал его. В голове стала стремительно вырисовываться картинка произошедшего. Пепел, смертельная жара, землетрясение. Неужели извержение вулкана? Ещё загрёб горстку.

Да быть такого не может. Было б извержение, от всего города остался только один ровный слой лавы, всё было бы разрушено к чертям!

– А откуда такая уверенность, что всё сгорело бы?
– вслух стал рассуждать Огюст, продолжая пересыпать пепел.
– Откуда я могу знать, что сейчас твориться наверху? Может, только парой домов отделались или вообще только лёгким испугом, а сейчас линчуют губернатора, который до последнего всех уверял, что опасности никакой нет, что эта громадина спит.

А может, не линчуют. А может, некому уже линчевать?

– Да бред. Если выжил я, то и кто-то другой тоже должен выжить. Придут, как разберутся с возникшими проблемами.

А ты уверен, что наверху остался кто-то способный разобраться с этими проблемами? Наверняка они бы уже давно пришли за тобой и остальными заключёнными. Хотя бы просто удостовериться, что вы живы и не сбежали.

– Да откуда я знаю, может у них возникли проблемы? Но в их же интересах разобраться с ними поскорее, я тут уже с голода и жажды помираю.

Пересыпал пепел из руки в руку, затем обратно.

Прислушался к происходящему снаружи. Ничего не услышал, даже ветра не было. Огюст приподнял брови, прекратил играться, прильнул к окну. Ветра не слышно, птиц не слышно. Даже разбросанные и наполовину сгоревшие бумаги не шуршали. Огюст прислушался внимательнее; он искал какой-то определённый звук, но поначалу не мог даже сформулировать какой именно.

Но звука цокающих каблуков или человеческой речи выживший не услышал.

– Да быть такого не может, - медленно прожевал Сипари, пытаясь отогнать нахлынувший поток мыслей.

А что если...

– Да бред! Кто-то должен был...

Я не думал, что ты такой слабак. Ты же сам прекрасно догадываешься,

что произошло, зачем отметать очевидное?

– Да потому что это... не логично, что ли?

Не логично? Скорее, ты просто отказываешься верить в столь большую трагедию.

Огюст сделал ещё пару попыток переубедить себя, но не сумел, слишком уж явно бросались факты в глаза. Придётся признать, что версия с вулканом на данный момент самая правдоподобная. Остаётся лишь надеяться, что часть города уцелела, а кто-нибудь успел спастись и когда-нибудь придёт на помощь.

"А если никто не придёт?
– продолжил мысленно терзать себя Огюст.
– Вдруг весь этот клятый городишко накрыло с головою, всех попереубивало, а остался только я? Кто тогда поможет?"

– Не пори чушь, - в голосе появился прежний злобный металл.
– Если бы всему живому пришёл каюк, то меня бы тоже сварило заживо.

Так попытка уже была, вспомни то адское пекло!

– Просто сосредоточься на том, как протянуть время до прибытия помощи.

"А если не придут? Ты лишь заключённый, да к тому же рецидивист. Какой смысл им тебя спасать?"

Да плевать на их смысл! Спасатели всё равно будут прочёсывать метр за метром в поисках выживших, наткнутся рано или поздно и на карцер.

– Ха, рано или поздно, - Огюст оскалил зубы.
– Спасатели. Идиоты, а не спасатели, безвольные уроды! Я ещё в состоянии выбраться отсюда сам.

Арестант принялся за незаконченное ночью дело. Вновь посыпались удары на толстую дубовую дверь, сопровождаемые отборным злым матом после каждого попадания. И было непонятно приносит ли труд Огюста хоть какую-то пользу. Да, слышался скрип ломающегося дерева, да, была вмятина посередине, но на этом успех заканчивался. Вмятина особо не увеличивалась, а мелкие щепки отходили от двери крайне неохотно, да и звук ударов был довольно глухой. "Работал" Сипари с перерывами: пять минут бил, а затем минуты три отковыривал то, что успел отбить.

"А если не смогу разбить дверь, что тогда?"

– Заткнись, - прорычал Огюст.

"Лучше дождаться команды спасателей".

– Заткнись!

"Или..."

– Заткни! Свой! Рот!

С каждым ударом бить по двери становилось всё больнее: кожа с костяшек уже стёрлась, на вмятине оставались небольшие кровоподтёки. Сипари стиснул зубы, но даже сквозь закрытый рот слышалась плохо прикрытая отборная матерщина.

"Жрать охота".

– Ты опять за своё?

"Пить охота".

– Тебе вечно что-то охота, работай давай.

"Давай перекур, ты уже все кулаки стёр".

– Да пошёл ты!

Удар, удар, удар. Скрип понемногу становился всё громче и отчётливее, арестант стал замахиваться ещё сильнее, а лупить ещё быстрее. Удар, удар. Щепки летели во все стороны. Музыка для ушей разозлившегося разнорабочего.

Солнце постепенно падало за горизонт, а карцер, ещё несколько часов такой непривычно яркий, потускнел, а некоторые его углы и вовсе скрылись в густой тени. Снаружи вновь поднялся слабый ветерок. Огюст Сипари устало прислонился спиной к стене справа от покромсанной, но не сдавшейся двери, аккуратно готовил повязку для рук. Нашёл в дальнем правом углу комнатушки свои грязные штаны, порвал кусок штанины на несколько лент толщиной чуть больше указательного пальца. В очередной раз выругался: ткань сильно загрязнилась. Пришлось тщательно отплевать самодельные бинты, отшоркать их от пепла и прочей гадости, а только потом аккуратно вязать вокруг в кровь ободранных костяшек.