Прирученый любовью

Лоуренс Стефани

У неё создалось впечатление, что он хотел помочь ей с её платьем, но не был уверен в том, что доверял себе. Она отослала его. “Идите! Я попаду туда раньше, если Вы уйдёте “.

Хорошо”. Он повернулся к двери. “Я буду ждать”.

Дверь беззвучно захлопнулась за ним , когда она вспомнила,что ей следовало предупредить его, чтобы он не раздевался.

“Чёрт!” Борясь со своими кружевами, она поспешила ещё быстрее.

Он не был счастлив. Последние недели прошли без удовлетворения.

Она принимала Леди Эштон дольше, чем он ожидал попасть сюда, а затем вместо того, чтобы создать какие-либо трудности

для Ройса, даже малейшей сцены - проклятая баба, приняла это без истерики-даже не была в плохом настроении!

Это была одно. Её отказ ему был совсем другое. Закипая от гнева, он вышел из Западного крыла в тень галереи сторожевой башни.

Он пошёл в её комнату, предполагая, поскольку Ройс отказался разделить с ней постель, факт к которому она отнеслась несерьёзно, Сузанна попросила, чтобы притягательная леди Эштон развлекала его. У неё был восхитительный рот, о котором он фантазировал с тех пор, как интерес Ройса сосредоточил его внимание на ней. Вместо этого прекрасная графиня не пустила его к себе. Она сказала,что у неё мигрень и заявила о своём намерении уехать на следующий день, и ей требуется хороший сон.

Он заскрежетал зубами. Такие прозрачные и ничтожные отговорки заставили кипеть его кровь. Он собирался вернуться в свою комнату и выпить бренди, но ему было нужно что-то более мощное, чем алкоголь, чтобы сжечь память о пустой вежливости леди Эштон.

Она посмотрела на него, и хладнокровно отказала,словно он был недостойным занять место Ройса.

Чтобы избавиться от видения, ему нужно чем-то заменить его. Что-то вроде образа Сюзанны любимой сестры Ройса на колени перед ним. Глядя на неё сверху вниз, сначала спереди, затем сзади, когда она обслуживает его, если он войдёт в неё сильно, она может быть в состоянии заставить его забыть графиню. Воображая делать с сестрой Ройса то, что он запланировал сделать с любовницей Ройса, он пересек галерею. Комната Сюзанны была в восточном крыле. Он проходил мимо одного из глубоких проёмов, вырезанных в стенах башни, когда звук поспешно открываемой двери заставил его инстинктивно отойти в глубь тени и остановится.

Он молча ждал, что кто бы это ни был пройдёт.

Лёгкие шаги приближались, они были женские, спешащие.

Она прошла возле открытого окна; отсвет лунного света запутался в её волосах. Минерва.

Видя её спешащую не было удивительно, даже поздно ночью.

Увидел её бежащую в ночной рубашке, накинув халат на плечи.

Он шёл назад от комнаты графини в течение нескольких минут; в распространяющейся тишине он услышал бы, если кто-либо из слуг постучал в дверь Минервы.

Он проскользнул в проём и последовал за ней на расстоянии, перестал дышать, когда она повернула вниз в короткий коридор, который вёл к герцогским апартаментам. Он дошёл до угла вовремя, чтобы заглянуть за угол и увидеть, как она открыла дверь, ведущую в гостиную Ройса.

Он молча закрыл за ней.

Несмотря на очевидное, он не мог до конца поверить в это. Поэтому он ждал. Ждал, когда она выйдет с Ройсом, чтобы разобраться с некоторыми чрезвычайными ситуациями…

В своей ночной рубашке?

Вторгаясь в спальню Ройса?

Где-то часы отбивали четверть часа; он стоял там, наблюдая за дверью более пятнадцати минут. Минерва не выходила.

Она была причиной, почему Ройс отослал графиню.

“Ну,ну,ну”

Улыбнувшись, он медленно повернулся и пошёл к комнате Сюзанны.

Восемнадцать

Минерва

остановился только внутри гостиной Ройса перевела дыхание и привела в порядок нервы. Тень по комнате изменилась. Её чувства вспыхнули.

Он появился из полумрака и был без сюртука, жилета галстука и босиком, но его рубашка и брюки все ещё были на нём. Он поставил пустой бокал, который он держал на приставной столик. Прорычав “Наконец-то” он направился к ней,вложив в каждый шаг все свои чувства.

“Ах…” она подняла руки, чтобы защититься от него.

Он потянулся за ней, но не так как она ожидала.

Он обхватил руками её голову и захватил в плен её губы .

Жгучий поцелуй уничтожил все мысли, погружая каждый последний остаток здравомыслия под опаляющим приливом желания. Страсть разгоралась; языки пламени лизали них.

Её руки распластлись на его груди; сквозь тонкий лён его рубашки она чувствовала его жар и твердость. Безжалостный, требовательный,доминирующий-она чувствовала,как он манил и соблазнял. Почувствовала через свои прикосновения и хватку его рук,что удивительно, хотя это казалось было не возможно,но он хотел её с ещё большей страстью, чем накануне ночью. Далеко не ослабевающий, голод постепенно переполнял их, его аппетит и её только рос. Обостряясь, усиливаясь.

Пальцы вцепились в его рубашку,она поцеловала его в ответ. Если он, казалось, никогда не мог насытиться ею, она чувствовала то же самое насчёт него. Мысленно вспомнила о том, что ей нужно от этой ночи. Что ещё она хочет от него. Остальные дали ей руководство,а не указания.

Она знала, чего должна была достичь, было известно,что ей придётся импровизировать.

Но как?

Прежде чем она смогла подумать,он выпустил её голову и пропустил локоны её волос через свои длинные пальцы. Её плащ соскользнул с её плеч и упал в кучу позади неё. Он оторвался от поцелуя, потянулся к её телу-и она увернулась .

“Нет!” Отступая назад, положив ладонь на его грудь, она попыталась задержать его.

Он остановился, посмотрел на неё. “Я хочу вести. В этом танце я хочу, чтобы Вы позволили мне вести”.

Это было критической точкой - он должен был сообщить ей.

Пришлось согласиться на пассивную роль вместо доминирующей, пришлось охотно уступить поводья и позволил ей вести. Он никогда не отдавал бразды полностью.

Он позволял ей исследовать, но время и продолжительность были ограничены, всё подчинялось его правилу. Он был рыцарем крестового похода, королём в своих владениях; она бы никогда не ожидал ничего другого от него. Но сегодня вечером она просила-требовала-что бы он не просто разделил, а уступил ей свою корону. Сегодня вечером, в его комнате, в его постели.

Ройс отлично понимал, что она просила. То, чего он никогда не предоставлял никому другому - и никогда не предоставил бы даже ей, если у него был бы выбор. И не было трудом предположить, от кого у неё взялась в голове эта мысль, и что в их уме это означало. Они думали, что это будет означать его капитуляцию.

И они были правы.

Это означало, что у него не было выбора. Нет, если он хотел, чтобы она носила диадему его герцогини.

Желание обострило его черты; он чувствовал, что они стали более твёрдыми, почувствовал как его челюсть напряглась, он выдержал её взгляд и заставил себя кивнуть. “Хорошо”.