Приручить и властвовать
Шрифт:
– Ты поняла?
Во рту пересохло, но она сумела кивнуть головой.
– Кимберли?
– Да, Сэр.
Он отрицательно покачал головой.
Ее голос стал хриплым.
– Да, Хозяин.
– Гораздо лучше.
Он наградил ее медленным поцелуем, крайне настойчивым. Когда его язык вторгся в ее рот, она могла думать только о том, как в последний раз ощущала внутри его член. Он оставил ее рот и медленно двинулся вниз по телу. Небольшой укус в сосок разорвал ее сознание. Слабый щипок на клиторе заставил ее охнуть. И то, и другое болевое ощущение, настолько похожие,
Держать руку над головой - напомнила она себе. Ноги - раздвинутыми. За то, что она ёрзала на постели, Мастер наградил ее укусом под одной из грудей, заставив ее ахнуть от нарастающей волны потребности.
Его палец вошел в ее киску, немного растягивая, затем скользнул по клитору, повторяя движения. Ее лоно припухло и пульсировало. Клитор сжался. Каждый раз становясь все тверже. Сводящий с ума намек на его палец у нее внутри заставил ее вспомнить, как хорошо быть полностью заполненной. И это воспоминание вызвало в ней потребность... Она снова пошевелилась.
Рауль поднял голову, одаривая ее непреклонным взглядом Дома, который растопил ее внутренности до жидкого состояния. Один уголок его рта приподнялся в улыбке.
– У тебя проблемы, gatita?
Ее свирепый взгляд, казалось, мог спалить его.
– Вы можете уже просто трахнуть меня?
Его глубокий сексуальный смех был таким заразительным, что она не смогла сдержать хихиканье в ответ.
Освободившись от ее хватки, он опустил к ней свои бедра. Его член прижался к ее раскрытой киске, низ его живота вжался в ее промежность, грудная клетка коснулась ее груди. Страх обрушился на нее несдерживаемой лавиной...
– Посмотри на меня, Кимберли, - безжалостно потребовал он.
Она поняла, что ее глаза зажмурены. Ким распахнула их, чтобы встретить его непреклонный взгляд.
– Держи глаза открытыми и смотри на меня. Обе руки на спинку кровати.
Она осознала, что отталкивала его. Ой. Ким подняла руку и ухватилась за другой прут в изголовье. Ее спина выгнулась, соски коснулись волосков на его груди, заставляя пальцы ее ног поджаться от нахлынувших ощущений.
Он направил свой член и втиснулся в нее, металлический пирсинг чувствовался словно гладкий палец внутри, на передней стенке влагалища, ощущение было настолько интенсивным, что все поплыло перед ее взором, восприятие затуманилось.
– Открой. Свои. Глаза.
Боже милостивый. Он удерживал ее взгляд, пока скользил внутрь, растягивая ее, с каждым дюймом заставляя новые нервные окончания трепетать от желания. Она вновь заерзала бедрами.
– Если ты еще раз шевельнешься...
– его шепот сделал угрозу еще более убедительной.
– Я свяжу тебя и уйду, оставив в одиночестве.
– Простите. Я пытаюсь. Хозяинннн.
Жалобное хныканье шокировало ее, а он улыбнулся. Чтоб его.
– Именно так.
Он сделал паузу, чтобы облизать ее соски, а затем потерся грудью о нее, - царапающее ощущение на ее твердых влажных вершинках завораживало.
Его бедра оставались неподвижны, двигалась
Ким заставила мышцы расслабиться для сохранения неподвижности, несмотря на то что все пылало, требуя действий. Настоятельная необходимость держать часть сознания обособленной, чтобы управлять телом, сбивала с толку, увеличивая ее возбуждение. Ее клитор воспринимался величиной с кулак, словно кричал Дому, чтобы тот прикоснулся к нему.
Наблюдая за ней, Рауль улыбнулся и медленно вышел из нее. Металлический шарик терся обо что-то чувствительное внутри нее с острым, почти болезненным нажимом. Медленный толчок обратно внутрь, и дрожь пронзила ее. Не двигаться, не шевелиться. О, Боже, она сейчас умрет.
– О, пожалуйста.
– Пожалуйста - прекрасное слово, - благосклонно откликнулся он.
Теперь он вновь толкнулся в нее, быстрее, лишь чуть-чуть быстрее, его взор сосредоточился на ней, на каждом участке ее тела. Еще, еще, еще. Ей хотелось приподнять бедра, заставив его войти глубже, жестче.
– Говори со мной, gatita. Тебе необходимо продолжать работать над обменом эмоциями, и это удачная возможность, чтобы начать.
Он выскользнул, повернув свои бедра таким образом, чтобы проклятый шарик задевал что-то внутри нее, и волны ее возбуждения превратились в мощный прибой.
Бурлящий и пенящийся.
– Жестче. Еще. Боже…
Блеск его улыбки заставил затрепетать ее сердце, а потом его член врезался в нее на всю длину.
Ох, потрясающая твердость.
– Еще, еще, еще.
Он рассмеялся.
– Очень выразительно.
Но он подчинился, начав вколачиваться в нее, и она знала, что это должно было быть пугающим, вот только она находилась настолько близко к освобождению, что неистовый ритм лишь поднимал ее выше. И выше. Его большая рука скользнула под попку, приподняв ее так, чтобы при каждом выходе он мог задевать низом живота о ее клитор.
– Ох, ох...
Ее дыхание остановилось. Еще, пожалуйста, еще. Его член врезался внутрь, проникая глубже и потирая чертовым пирсингом ее точку G, его пах терся о ее клитор. Он был настолько большим, что превращал каждое скольжение в ощущение чистого удовольствия, глубокий заряд наслаждения взорвался внутри, сверкая и обжигая, распространяясь повсюду огненными волнами.
Она охнула, когда ударила еще одна сильная волна. Перед глазами заплясали искры, пальцы рук и ног покалывало.
Негромко посмеиваясь, он уткнулся носом в ее шею и толкнулся в ее тело, глубоко - глубоко, жестко, его эрекция напряглась и дернулась внутри нее.
Он доминировал над ней, окружая ее, заполняя; его тепло, его дыхание, его запах, - она утонула в нем.
Ее сердце дрогнуло.
– Боже мой, я люблю вас.
Молчание. Ох, нехорошее молчание; и чем дольше оно длится, тем хуже становится. Он поднял голову, и усталое выражение лица стерло ее удовлетворение от его заботы. Опираясь на одну руку, позволив бедрам прижать ее к постели, он убрал волосы с ее влажного лица.