Пришелец и закон
Шрифт:
— Да.
— С какой целью?
— Э-э… как я сказала, в качестве сувенира.
— Правда ли, что иногда это делается с целью каннибализма?
— Да.
— Или в качестве сексуального трофея?
— Да.
— Дайте нам определение каннибализма, доктор Флемингдон.
— Это… ну, это поедание человеческой плоти.
— Это не совсем так. На самом деле это поедание плоти особи того же вида. Когда рыба ест другую рыбу одного с ней биологического вида, мы говорим, что она занимается каннибализмом, не так ли?
— Гмм…
— То есть унести часть тела с целью каннибализма может только представитель одного с жертвой биологического вида, не так ли?
— Вы придираетесь к словам, мистер Райс.
— А убийство на сексуальной почве — разве секс имеет место не между представителями одного и того же вида?
— Обычно да.
— То есть нет никаких оснований считать, что тосоки могут иметь каннибальский или сексуальный интерес к частям человеческого тела, не так ли?
— Нет.
— Однако имеется множество случаев убийств людей людьми, в которых части тела жертвы изымались с этими целями?
С явной неохотой:
— Есть много таких случаев, да.
— Спасибо, доктор Флемингдон, — сказал Дэйл.
— Повторный опрос? — спросила судья Прингл.
Зиглер покачала головой.
*18*
По окончании опроса доктора Флемингдон в заседании был объявлен перерыв на обед.
Когда суд собрался снова, Зиглер продолжила опрос свидетелей обвинения.
— Пожалуйста огласите своё имя и фамилию для протокола, — сказал клерк человеку, сидящему на свидетельской скамье.
— Моше Фейнстейн. — Он продиктовал их по буквам.
— Спасибо.
Фейнстейну было сорок четыре года; у него было длинное строгое лицо и волосы светло-серого цвета. Он носил очки в роговой оправе; на нагрудном кармане голубой рубашки с коротким рукавом виднелся пластиковый клапан. Зиглер поднялась.
— Мистер Фейнстейн, пожалуйста, сообщите суду, кто вы такой.
— Я старший криминалист полиции Лос-Анджелеса.
— Ваша честь, у нас имеется резюме мистера Фейнстейна на шести страницах. Мы хотим приобщить его к делу.
Судья Прингл взглянула на Дэйла; тот кивнул.
— Принято, — сказала Прингл.
— Мистер Фейнстейн, не могли бы вы коротко изложить ваш послужной список.
Фейнстейн улыбнулся. Зрелище было не из приятных.
— Я работаю в полиции Лос-Анджелеса шестнадцать лет. У меня степень магистра в области криминологии и вторая степень в области химии. Я вхожу в совет директоров Калифорнийской ассоциации криминалистов и состою в Американской академии судебной экспертизы. Имею сертификаты профессиональной компетентности от обеих этих организаций.
— Спасибо. Рано утром двадцать третьего декабря прошлого года вы были вызваны в Валкур-Холл, общежитие в кампусе Университета Южной Калифорнии. Это так?
— Да.
— Почему вас туда вызвали?
— В качестве старшего криминалиста на месте убийства Клетуса Колхауна, для руководства деятельностью
— Мистер Фейнстейн, нашли ли вы в комнате доктора Колхауна что-либо, что могло бы служить орудием убийства?
— Возражение, — сказал Дэйл, поднимаясь на ноги. — Предвзятость. Термин «орудие убийства» предполагает намерение убить. Обвинение ещё не установило факт убийства первой степени.
— Принимается.
— Хорошо, — сказала Зиглер. — Нашли ли вы в комнате доктора Колхауна что-либо, чем можно было отрезать его правую ногу от тела?
— Нет, не нашёл.
— Нашли ли вы какие-либо инструменты, с помощью которых можно бы было раздвинуть рёбра доктора Колхауна?
— Нет, но я и не ожидал их найти.
— Не могли бы вы пояснить это?
— Разрез по центру грудной клетки доктора Колхауна был явно произведён механическим устройством — линия разреза идеально прямая на всём протяжении от горла до паха. Разрез рассёк грудную кость и повредил сердце и прочие мягкие ткани под ней. Однако собственно раздвижение рёбер было, по-видимому, произведено с помощью грубой силы.
— Что вы имеете в виду?
— По-видимому, это сделали вручную — кто-то ухватился за края рассеченной грудины и сильно потянул. — Фейнстейн изобразил руками, как он разрывает собственную грудь.
— Что заставило вас думать, что это было сделано вручную, мистер Фейнстейн?
— Когда имеется открытая рана, мы всегда осматриваем её края, и…
— Зачем вы это делаете?
— О, никогда не знаешь, что там найдёшь. Например, мы имеем дело с голым трупом, убитым ударом ножа. Мы смотрим, не внедрены ли в края раны волокна ткани. Если таковые имеются, значит, жертву закололи, когда она ещё была одета. Если нож был ржавый, мы найдём по краям чешуйки окиси железа. И всё такое прочее.
— И вы нашли там чешуйки окиси железа?
— Нет.
— А внедрённые волокна ткани?
— Нет — то есть, на первый взгляд было похоже, что перед тем, как сделать вертикальный разрез, рубашку доктора Колхауна расстегнули.
— Вы начли что-либо необычное?
— Да.
— Что именно?
— Как я уже сказал, грудная кость была рассечена каким-то невероятно острым режущим инструментом, и это означает, что грудина со стороны разреза имела острые края. На одном из этих краёв мы обнаружили розоватые кристаллы.
— Кристаллы, мистер Фейнстейн?
— Да.
— Вы собрали их для анализа?
— Да.
— И что показал анализ?
— Кристаллы имеют очень сложный химический состав. Я не смог идентифицировать вещество, так что я отослал образец на химический факультет UCLA; у нас с ними договор на производство экспертизы.
— Мистер Фейнстейн, позвольте мне высказать предположение: если бы человек схватился за острые края разрезанной грудной кости доктора Колхауна и сильно дёрнул бы их в стороны, чтобы раздвинуть рёбра, что бы произошло с руками этого человека?