Прислушайся к себе

Уитни Диана

— Мама, пожалуйста, не начинай.

— Не начинать что? Хорошо, не буду. Только, видно, придется мне лечь в могилу, так и не увидев внуков.

Рик снизил скорость, свернул к стоянке возле высокого дома и остановился перед воротами.

— Тебе не кажется, что мы уже много раз говорили на эту тему?

— Да, говорили, помню прекрасно. Только скажи мне откровенно, почему тебя бросает в жар от одного лишь разговора о браке и семье?

— Ты же прекрасно знаешь почему. — Как ему не нравился этот разговор! Он всегда ненавидел подобные разговоры! — На следующей неделе я улетаю в Тахо. Мне нужно обсудить

кое с кем вопросы по поводу нового казино. Ты не присоединишься ко мне?

Ты никогда не видела автоматов для игр, тебе понравится, вот увидишь. А я со своей стороны обещаю не заигрываться допоздна…

— Дорогой, ты помнишь, сколько тебе лет? Тридцать шесть, кажется? Так вот, не пора ли уже и остепениться?

— Ну, мам!

— Я хочу внуков!

— Тогда найми кого-нибудь, — чуть ли не выкрикнул Рик, тут же пожалев о своем повышенном тоне.

Он вздохнул, поставил машину на парковку и выключил мотор. — Мам, ну пожалуйста! Поверь мне, я делаю одолжение женщинам, когда не позволяю им втянуть себя в семейное болото. Я не создан для семейной жизни.

Ее голос смягчился:

— Пожалуйста, не повторяй моих ошибок.

— Мам, это им не повезло, а не тебе.

Она так тяжело вздохнула, что этот вздох перевернул Рику душу. Он почувствовал боль матери, боль от ран, нанесенных негодяями, которые бросили ее одну с ребенком. Боль, которую она упорно отказывалась признавать. Несмотря на боль, несмотря на все потери, она относилась к жизни оптимистически, с неубывающей верой в то, что нет такой боли, которую бы не смогла заглушить ее безграничная любовь.

Как бы Рик ни уважал и ни любил свою мать, он отчетливо видел в ее глазах то же самое циничное выражение по отношению к мужчинам, которое было у Катрины Джордан. Ее глаза выдавали прошлую боль. Он понял, что и Катрин не раз обманывали.

Частенько ее глаза выдавали уязвимость и тихую надежду на счастье, которая трогала его до глубины души.

Он не знал, откуда у него постоянное желание ее защищать и о ней заботиться. Он не понимал, почему ее образ без конца преследует его. Ему казалось, что она всегда рядом с ним. У него было такое впечатление, словно он внезапно обнаружил свою вторую половинку, которую потерял когда-то давным-давно и о существовании которой напрочь забыл.

— Рик, ты еще на проводе?

— Уже поздно, — прошептал он. — Тебе необходимо немного отдохнуть.

— Думаю, ты прав.

— Мам, слушай.

— Да?

Он помолчал.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, дорогой. Спокойной ночи.

Мать повесила трубку.

Темнота и холод навалились на него, когда он вышел из машины.

Как в могиле, подумал он.

Совсем один. В тишине и темноте.

Один.

Паника стала медленно заползать ему в душу, проникая сквозь броню рассудка, заполняя самые потаенные уголки души. Одиночество, как ему казалось, стало его суровой судьбой, и Рик безоговорочно ее принимал. Просто у него не было иного выхода.

Фрэнк Глазго вышел из лифта. Сложив руки за спиной, хмуря брови, он шел по коридору, заглядывая то в одну, то в другую комнату. Увидев Катрину, он подошел к ней и, поздоровавшись, поинтересовался:

— Надеюсь, вас проинформировали о том, что скоро начнутся семинары по повышению квалификации?

— Да, конечно.

— В

таком случае все в порядке. — Резко повернувшись, он вышел в коридор и направился в северную часть здания.

Катрина поспешила за ним, чувствуя некоторое беспокойство.

— Семинар двухдневный, и он проводится в другом городе. У меня сейчас нет денег, а главное, как быть с ребенком? Я не смогу оставить дочь одну.

— Компания оплатит все ваши расходы. Зайдите к Марте за билетами на самолет и путевкой, — проговорил Глазго, остановившись на минуту. Он склонил голову набок и удивленно поднял брови. — Ваша дочь? У вас есть ребенок?

— Ну да… А что? Это вызывает какие-то осложнения?

— Ну, не для меня. Возможно, для других. — И он как-то странно хихикнул, словно вспомнил какую-то шутку, а затем взглянул на женщину с нескрываемым любопытством. — Попробуем исправить все неудобства. Однако эти семинары являются необходимыми для повышения квалификации, они часть вашей работы. Вас должны были предупредить об этом, или я не прав?

Женщина замялась, смущенно покусывая губы.

— Да, но меня не предупредили, что для этого потребуется уезжать из города.

— А что, за ребенком некому присмотреть?

— Боюсь, что нет, — побледнела Катрина.

Любопытство в его глазах сменилось тревогой.

— Вы отличный работник, мисс Джордан. Нам бы не хотелось потерять вас.

Катрина тут же поняла намек. Повторять дважды ей было не нужно.

— А вы и в самом деле уволите меня, если я не найду няню?

— Конечно, нет, — медленно проговорил Глазго. Однако вас могут понизить в должности, если вы не будете выполнять договорные обязательства. Как я уже сказал, этот семинар является частью вашей работы.

— Но как же моя дочь? Она…

— Понимаю, вы за нее в ответе, — продолжил он ее мысль. — Однако в нашей фирме работает немало людей с детьми. Конечно, мы стараемся создать им условия для хорошей работы, но мы бы не хотели жертвовать качеством работы из-за личной жизни работников. Это понятно?

Катрина нахмурилась, лихорадочно соображая, что же ей делать.

— Да, сэр, понятно.

Кивнув, Глазго повернулся к ней спиной и зашагал по коридору.

Оставшись одна, молодая женщина прислонилась к стене и попыталась справиться с охватившей ее паникой. Да, ей ужасно нужна работа, но как она может покинуть Хизер? Пусть даже всего на два дня. О таком она не могла подумать даже в кошмарном сне. Она жила в Лос-Анджелесе всего несколько месяцев и не успела ни с кем толком познакомиться. Думать нечего, чтобы оставить кому-то ребенка! Разве что Грэйси Эплгейт. Впрочем, вряд ли она вправе просить немолодую женщину присмотреть за дочкой. Дружба дружбой, но подобного рода просьбы могут быть Грэйси в тягость.

— Не обращай внимания на Фрэнка. — Молодой женский голос заставил Катрину вздрогнуть. Она мгновенно обернулась на звук и увидела симпатичную брюнетку с карими глазами олененка, которая обворожительно ей улыбалась. Катрина узнала ее: это была одна из учениц дизайнера из отдела архитектуры.

— Ему просто нравится корчить из себя такого крутого парня. — Женщина снизила голос до шепота, чтобы другие ее не слышали. — Он не может сдержаться, дай ему только порассуждать о дисциплине. Особенно с новыми сотрудниками.