Прислушайся к себе
Шрифт:
Зато Рик был совершенно глух к подобного рода немым диалогам.
— Итак, где же этот счастливчик?
Жанетта облизнула губы, и уголки ее рта дрогнули. Она бросила взгляд назад, словно ища кого-то.
— Он, ну, в общем, у него важная встреча. Видишь ли, его сын от первого брака… Они сейчас путешествуют с его бывшей женой, — женщина нервно рассмеялась, — кстати, совершенно замечательной женщиной… Такое впечатление, что ему никто не говорил, насколько она замечательна. В общем, на этой неделе мы с ним справляем годовщину нашей свадьбы, и он скоро здесь будет. — Женщина снова
Рик нахмурился, но тут же снова просветлел.
— Да, — прибавила она для ясности, — он будет через несколько дней, и тогда ты сможешь его увидеть. Если очень захочешь, — подчеркнула она.
Рик сжал ее руку.
— Конечно.
— Надеюсь, к концу недели потеплеет. Мой муж ненавидит холод. — Жанетта пожала плечами и смущенно провела рукой по волосам, теперь она не была столь уверена в магии своей женственности. Она спрятала руки в карманы дорогой меховой шубы и поежилась от холода. — Я тут с друзьями, они меня, наверное, уже заждались. Мне было очень приятно снова тебя увидеть Рик. Катрина, была рада познакомиться.
Она подала руку, и женщины обменялись взглядами-молниями.
— Я тоже, Жанетта.
Катрине действительно понравилась эта стойкая особа.
Последовало неловкое молчание. Казалось, слова «Когда-нибудь встретимся» вот-вот скажутся сами собой. И вот все фразы вежливости сказаны. Жанетта грациозно повернулась и, засунув руки в карманы, исчезла в заполненном пассажирами салоне яхты.
Рик долго смотрел ей вслед. На его лице застыло задумчивое, слегка грустное выражение. И это тронуло Катрину.
— Потрясающая женщина.
— Да, — кратко ответил он, вздохнул и поцеловал Катрину в лоб. — Жанетта — самая блестящая особа и самая добрая душа, которую я когда-либо видел.
Она достойна настоящего счастья.
Катрина могла бы на это справедливо заметить, что именно Рик должен был бы составить ее счастье, но не стала этого говорить.
— Мне показалось, что когда-то вы были достаточно близки, так ли это?
— Когда-то… были.
— Вы жили… ммм… вместе или что-то в этом роде?
Рик искренне удивился:
— О нет, вовсе нет!
Катрина облегченно вздохнула. Надо же, одно его утверждение тотчас успокоило ее.
— Просто у меня сложилось впечатление, что ваши отношения были достаточно серьезными. Вот и все.
— Серьезными? — удивился он, словно не понимая значения этого слова. — Ну да, у нас были серьезные отношения — мы были очень хорошими друзьями.
— И все?
— Кажется, мы немного по-разному понимаем это слово. Наверное, потому что до нашей встречи мы вращались в разных кругах. Да, я любил Жанетту. И сейчас еще люблю. Но я так же люблю всех моих друзей, я пойду за них в огонь и воду. В этом нет ничего особенного, ничего романтического. Любовь — великая вещь, красивая. Ей, если она у тебя есть, хочется делиться со всеми, кто рядом. Это ценно само по себе.
Катрина попыталась примерить его слова к себе и почувствовала, что по ее спине пробежал нехороший холодок. Она поняла.
— Мне кажется, что ты никогда не был влюблен по-настоящему.
— Не понимаю, о чем ты?
Катрина посмотрела
— Да, пожалуй, я тоже, — подумав, сказала она. Любовь — такое многозначное слово. Мы слишком многое именуем любовью. Мы любим мороженое и футбол, свежие цветы и высокие деревья, океан при свете закатного солнца, горы на рассвете. И заявляем это весьма смело, в то же время употребляя слово «любовь» по отношению к своим детям, родителям, супругам, друзьям.
Мужчина смотрел на нее открыв рот. Затем на его лице появилась понимающая улыбка, и легкие морщинки украсили его лицо, и без того соблазнительное.
— Ну вот, — от души рассмеялся он, — это совсем другое дело. Ты, оказывается, не просто симпатичная мордашка, ты еще очень умная особа.
— Смеешься надо мной? — улыбнулась она, зардевшись от его комплимента. — Я не всегда такая.
На самом деле я очень редко изрекаю подобные мудрости. Обычно в них нет нужды. Люди и без того прекрасно общаются. Все это лишь пышные фразы.
— Согласен. Слово «любовь» уже истерлось, ведь его употребляют по любому поводу, так что я даже и пробовать бы не стал определять его значение.
Возможно, это дело философов или филологов.
— Может быть, потому что для разных людей оно значит что-то свое, и каждый даст свое определение. — И молодая женщина вздохнула, глядя на волнующееся озеро в белой дымке. — А мне представляется, что самый чистый образ любви — это чувство родителей к ребенку.
— Не всех родителей. — Рик опустил глаза. — Я думаю, что матерей Господь сотворил первыми. Они его подарок вселенной, миру. Отцы как некая биологическая необходимость.
Резкий тон, которым он произнес последнюю фразу, выдал застарелую душевную боль, в глазах отразилась горечь. Катрина была заинтригована и начала догадываться о причине его болезненного отношения к родителям.
— Почему ты так говоришь? — не могла не спросить она.
Рик снова спрятал глаза, отвернувшись, словно ее вопрос задел болевую точку в его душе.
— У меня есть личный опыт, имею право. А у тебя с отцом были близкие отношения, позволь узнать?
Порыв ветра раскидал ее длинные волосы, и одна прядь закрыла ей лицо. Катрина мотнула головой и повернулась навстречу ветру.
— Да у нас с ним и не было никаких отношений.
Он ушел от нас, когда мне исполнилось три года. Я его едва помню, можно сказать, не помню совсем.
Рик понимающе кивнул.
— Моя история. Только мне тогда было пять лет.
Я до сих пор смутно помню высокую мужскую фигуру, которая появилась у нас дома поздно ночью, и запах спиртного. В конце концов моя мать с ним развелась, а потом, — он пожал плечами, недобро усмехнулся и сложил руки на груди, — нашла мне лучшего папу, более достойного, так сказать. — Он откинул голову слегка назад и помассировал шею, так, словно разговор доставлял ему огромное неудобство. — Мой отчим был отличным мужиком. Он славно трудился, не пил и не ругался ни на маму, ни на меня. Зато и разговаривал с нами редко. Казалось, все, что ему было нужно от семьи, — это готовая еда и мягкая теплая постель, а вовсе не мы сами. У меня всегда было чувство, что я его раздражаю.