Приснись мне, убийца

Гриньков Владимир Васильевич

– Не надо было брать его!

– Ладно, дело прошлое. Плохо, конечно, что осторожность мы потеряли. Чуял я, что тянется за ним что-то, темный человек, себе на уме, да все не хватало решимости его прогнать.

«Куда же прогонять, – подумал Кирьяков, – если кольца золотые дарит». Тут он вспомнил про свой крестик, который ему тоже Алексей подарил, и вздохнул.

– Ты не грусти, Кирьян. Все сделаем как надо. До ночи здесь полежит, место глухое, никто его не приметит, а ночью закопаем. Где

сегодня хоронили?

– На третьей аллее.

– Потемну могилу вскроем и Леху туда подбросим. Понял? Все чисто. Он пришел ниоткуда и никуда исчезнет. Без следа. Пусть ищут потом.

– А гроб?

– Что – гроб?

– Без гроба нельзя. Что же мы его, как падаль…

– Ладно, не учи, – поморщился директор. – В сарае гроб возьмем. Тот, старый – помнишь?

– Помню.

– И не говори никому, – сказал Михалыч. – Никому!

Последнее слово прошептал в самое лицо Кирьякову.

Для пущей острастки. Хотя и был уверен, что Кирьяков и так никому не скажет о случившемся.

Алексей появился несколько месяцев назад – внезапно, буквально ниоткуда, было только ясно, что приезжий, а откуда приехал, не говорил никому – и как-то сразу он пристал к этому кладбищу, прижился, помогал копать могилы, за что имел крышу над головой – спал в сарае, а большего и не требовал. Иногда пропадал на ночь, и никто у него не спрашивал, где обитает, а вскорости и сами стали догадываться, потому что после ночных отлучек Алексей всех могильщиков поил без меры водкой и за бесценок, буквально за гроши, предлагал золотишко. Все было неновое, явно ношенное, и трудно было не догадаться, откуда оно взялось, но никто не брезговал, потому что цена была очень сносная и можно было, перепродав вещицу, что-то еще на ней заработать.

– Ночью, – сказал Михалыч. – Я останусь в конторе, подходи к полуночи, припрячем мы его.

Глава 50

Большаков опять был мрачен. Хургин скользнул взглядом по его лицу, покачал головой:

– Что-то вы снова невеселы, Игорь Андреевич. Проблемы?

– Все нормально, – отмахнулся Большаков.

– Что-то гнетет вас, я вижу.

– Гнетет, тут вы правы. Не можем найти Алексея. Не знаем, где искать.

– Я из-за него и пришел к вам, кстати.

– Что-то новенькое? – вскинулся Большаков.

– Думаю, да. Мне кажется, его уже нет в живых.

– Почему?

Хургин рассказал о случившемся с Олегом Козловым, о странном рубце на его лбу.

– Его убили, возможно.

– Алексея? – уточнил Большаков.

– Да. Надо проверить больницы, морги. Хотя у меня такое чувство, что там его нет. – Хургин вздохнул. – И еще, – сказал он. – Я хочу, чтобы Олега выпустили из больницы.

Большаков внимательно посмотрел

на доктора.

– Да, – сказал твердо Хургин. – Олег должен вернуться домой. Он абсолютно здоров.

– Если это так, то врачи наверняка его отпустят, – осторожно сказал Большаков.

– Не надо, Игорь Андреевич. Ни к чему эти игры. Без вашего согласия Олега не выпустят.

– Чушь! Мы здесь ни при чем!

– Чушь – то, что вы говорите! – сказал жестко Хургин.

Большаков развел руками:

– Хорошо, я попробую что-нибудь сделать. Как он, кстати?

– Кто?

– Олег.

– Он в порядке. И даже более того.

– Что это означает?

– С ним что-то произошло. Понимаете, сначала случилась истерика – сразу после этого странного эпизода с невесть откуда взявшимся рубцом. Но потом он очень скоро успокоился, обмяк, ослабел и заснул. И у него такое лицо во сне сделалось… – Хургин сделал рукой неопределенный жест.

– Какое?

– Удовлетворенное. Очень спокойное, будто все плохое ушло и он теперь наконец обрел покой.

…Поздним вечером Хургин разыскал Вику Ольшанскую.

– Как хорошо, что я вас нашел!

– А что случилось?

– Олега можно забрать из больницы.

– Но уже ночь.

– Давайте сделаем это немедленно! Я хочу, чтобы он не провел там ни одного лишнего часа.

У подъезда их поджидало такси.

– Он абсолютно здоров, Вика! Садитесь вот здесь, на переднее сиденье. Он здоров, понимаете? Врачи ошиблись в диагнозе, и это даже не ошибка, а… – Хургин с досадой махнул рукой. – Ладно, это сейчас к делу не относится! Главное, что он здоров! Абсолютно! Понимаете?

Вика обернулась, посмотрела на доктора.

– Вы уже несколько раз это повторили, очень настойчиво.

Хургин смутился.

– Да, – пробормотал он, – действительно.

– Меня не надо ни в чем убеждать.

– Не обижайтесь, Вика.

– Меня не надо ни в чем убеждать! И если бы меньше вмешивались в нашу жизнь!.. – Она осеклась и замолчала.

Таксист с невозмутимым видом вел машину. Молчали до самой больницы, и только когда у больничных ворот вышли из машины, Хургин сказал:

– Я все вам объясню, Вика. Он неспроста так к вам потянулся, поверьте, это у него из детства идет. Он рано потерял мать, и все хорошее в его жизни осталось там, в детстве, когда мать еще была жива. Все остальное время он не жил. Не знаю даже, как это назвать. Так верните его к жизни. У вас получится, я знаю.

Вика промолчала.

Олег, уже одетый в свою одежду, ждал их в приемном покое. Увидев Вику, привстал со стула, но не посмел сделать шаг навстречу, не решился, и тогда Вика подошла к нему и обняла, и так они стояли долгие несколько минут.