Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна
Шрифт:
Он пошел в спальню вместе с Маргарет. И она захлюпала носом, лежа на подушке рядом с ним. На улице было еще светло, весенний вечер, легкая синева. Тони прислушался к звукам по ту сторону закрытой двери, но ничего не услышал. Он вытянул руку и коснулся ее бедра, потом просунул ладонь ей под ночную рубашку. Она была вся мягкая, даже слишком мягкая, и сдерживала дыхание. Он вытянул шею и приложился ртом к ее плечу. Она едва дышала, вроде как одним горлом, и не смела прикоснуться к нему рукой, лежала, подняв лицо вверх, словно молясь. Он погладил ее по бедру, ожидая, когда у него появится напряжение, но ничего с ним не происходило, пока она не начала тихонько плакать и завывать, не отодвигаясь, а, наоборот, прижимаясь к нему и продолжая плакать. В груди у него росла ярость от этого раздражающего, предательского звука, который она адресовала в соседнюю
— Тони?
Он резко сел в темноте и прислушался.
— Эй, Тони!
Кто-то едва слышно шептал, звал его из-за двери кабельного тоннеля. Тони ждал, ничего не понимая. Перед глазами все еще стояли слезы Маргарет, дедушка все еще сидел за дверью, в гостиной. И тут до него дошло, чей это голос. Бальду.
Он выполз на переходной мостик. Его помощник стоял там, едва освещенный желтой лампой, горевшей в нескольких ярдах у него за спиной.
— Что, Луи?
Бальду испуганно отпрянул, но тут же поспешно вернулся. В его глазах был страх.
— Чарли Мадд тебя разыскивает.
— Зачем?
— Не знаю, только он тебя ищет. Лучше бы тебе там появиться.
Такое случалось редко. Чарли никогда не беспокоил его, дав задание на всю смену. Тони бросился вниз по железной винтовой лестнице, представляя себе, что на них навалилось начальство, свора орущих болванов в хороших пальто, припершихся из управления порта. Прошлым летом они вот так вдруг остановили все работы и стали выкликать добровольцев, чтобы прожечь дыру в борту крейсера, который только что приволокли на буксире с Тихого океана; водонепроницаемые переборки в его носовой части были задраены наглухо, потому что туда попала торпеда, и там остались запертыми, как в мышеловке, девять матросов. Тони отказался, ему не хотелось видеть эти девять трупов, плавающих в воде пополам с кровью, которые тут же вынесет наружу.
Утром он обнаружил на простыне кровь, а дедушки в гостиной уже не было.
На палубе Б, почесывая спину под курткой и черным свитером, стоял Чарли Мадд, на удивление совершенно проснувшийся, настороженный. Он разговаривал с типичным УАСП [51] , в пальто, но без шляпы, светловолосым — на вид инженером из какого-нибудь отдела Управления портом. Едва Тони оказался рядом, Чарли ухватился за него и больше не отпускал. Чарли еще не успел заговорить, а Тони уже понял, что влип, — этот УАСП смотрел на него с явным облегчением.
51
Белый, англосаксонского происхождения, протестант (от англ.White, Anglo-Saxon, Protestant).
— Вот он. Слушай, Тони, у них там что-то стряслось, на Норт-Ривер. С эсминцем. Так что собирай команду, возьмите газосварочный аппарат, кувалду и дуйте туда, поглядите, что можно сделать.
— Что там случилось-то, Чарли?
— Точно не знаю. Что-то с лотком для сброса глубинных бомб, направляющие балки погнулись, что ли… Ничего особенного, но им к четырем надо быть на ходу, чтоб встретить конвой. Этот мистер отведет тебя к грузовику. Давай шевелись, собирай своих ребят.
— Да как я буду греть металл в такую холодину? Температура, должно быть, нулевая.
— Конвой уже на реке, ждет их прибытия. Сделай что можешь, вот и все. Возьми кувалду и побольше газу. Давай, вперед.
Тони видел: Чарли просто выделывается перед этим инженером. Портить с ним отношения ему не хотелось. Он нашел Хинду, послал Бальду принести его ленч-бокс, что так и стоял под матросской койкой, и, проклиная военно-морской флот, Маргарет, зиму и всю свою несчастную жизнь, выбрался на главную палубу. И мгновенно ощутил порыв ледяного ветра, хлестнувшего его как кнутом. Следом тащился Хинду, волоча баллон с ацетиленом, сзади поддерживаемый Бальду. Тони протопал вниз по сходням и вышел к стоящему на пирсе пикапу с открытым кузовом. За рулем сидел матрос, все время поддавая газу, чтоб отопитель гнал горячий воздух. Он послал Хинду и Бальду назад
— Что там у них? — спросил он у матроса.
— Не спрашивай, я ж просто водила. Прикомандирован к верфи.
Как обычно прикрывая себе задницу, Тони осведомился, давно ли тот ждет, но оказалось, всего пятнадцать минут, так что Чарли вряд ли долго его разыскивал. Хинду влез в кабину и сел рядом с ним. Бальду Тони определил в открытый кузов, и они покатили вдоль рельсов вспомогательного генератора, далее по темным улочкам, пока наконец не выбрались через ворота в Бруклин.
Бальду, сгорбившись на корточках в кузове, прижимался спиной к кабине. Ветер пробивался сквозь его вязаную лыжную шапочку, и кожа под ним начала деревенеть от холода. На ледяной пол кузова сесть он не мог и уже чувствовал, как ему сводит колени. Но гордость, которую он сейчас ощущал, давала сил не сломаться; он осознавал, что сейчас он тоже терпит страдания, наносит удар по Муссолини, разделяя опасности, что поджидают конвои, идущие через ледовые моря в Мурманск и везущие русским оружие и припасы сквозь заслон свор вражеских подводных лодок. До войны он водил грузовик, развозил мороженое мясо. Женитьба, случившаяся через день после нападения японцев на Перл-Харбор, продолжала язвить его моральным грехом, даже несмотря на то, что он все время напоминал себе, что она была запланирована еще до того, как он понял, что Америка вступит в войну. И все же она на некоторое время освободила его от призыва, а лопнувшая когда-то барабанная перепонка, что обнаружилось при медосмотре, вообще избавила от службы и фронта.
На верфь он устроился, слегка потеряв в зарплате, если судить по ставке почасовой оплаты, но смены были двенадцатичасовые плюс сверхурочные работы, одна из которых маячила ему сейчас. Это его раздражало, однако гораздо меньше, чем царившая на верфи атмосфера всеобщей неразберихи и путаницы; когда он пять месяцев обдумывал, что проработал тут, ему хватало пальцев одной руки, чтобы сосчитать те немногие смены, когда действительно приходилось вкалывать. Работы шли беспорядочно, то начинались, то останавливались, их то подгоняли, то заставляли ждать, и он вдруг обнаружил, что ему хочется пойти прямиком к начальнику порта и заявить: что-то у них здесь не в порядке. Бесконечное ожидание, когда болтаешься без дела, и, что еще хуже, необходимость беспрерывно прикрывать Тони, в очередной раз отправившегося поспать, превратили его работу в постоянный раздражающий фактор, который оказывал какое-то очень странное воздействие на его мозги. Никогда у него такого не было, чтоб столько бездельничать, смены казались бесконечными, а собственное поведение даже преступным, когда он вместе с остальными все время должен был следить, не появился ли рядом бригадир или еще кто из начальства. Все это было совсем не так, как раньше, когда он ездил от магазина к магазину, разгружал мясо и едва успевал с этим управиться до конца рабочего дня.
Ему и в голову не приходило, что он когда-нибудь будет столько думать о сексе. Он уважал, почти боготворил свою жену Хильду, и тем не менее теперь, когда она уже две недели торчала у матери во Флориде, он каким-то странным образом то и дело налетал то на одно приключение, то на другое. То вдруг соседка, миссис Карри, которой было прекрасно известно, в какое время он обычно завтракает, в шесть утра вылезала из своей квартиры с пакетом мусора, в одном пальто, под которым ничего не было даже в самую холодную погоду, и потом подолгу стояла в конце подъездной дорожки, наклонившись и распахнув пальто, лицом к кухонным окнам; и каждый день, каждый божий день, когда он уходил на работу, она будто бы случайно снова появлялась из дверей, и он уже начал подумывать, а что, если… Нет, это было совершенно невозможно: такая порядочная замужняя женщина, она наверняка даже не понимает, что делает, а ведь ее муж в армии, сражается с фашизмом. Дуя на замерзшие руки в толстых шерстяных перчатках, он замирал, снова и снова представляя ее себе, как она стоит, наклонившись, и яростным усилием воли отгонял от себя это видение, чтобы вспомнить сон, который ему недавно приснился: он входит в спальню, а там, на кровати, его кузина Люси, совершенно голая, и он вдруг падает на нее, споткнувшись о коврик, и просыпается. И как это Люси могла бы оказаться в его кровати?