Присяга десантника
Шрифт:
– Всем стоять!
– Руки за голову!
Пляж заполнили люди в военной форме. На песок выехало несколько армейских джипов. Один из военных, видимо, командир подразделения, начал громко кричать:
– Я сказал – всем стоять! Не шевелиться – стрелять буду!
Кругом убедительно заклацали затворы, так что сомневаться в его словах не приходилось.
– И ты поднимись! Не ясно сказано было? – взревел военный на Свечникова. Тот с трудом поднялся.
Подъехал автомобиль, и всех троих повели к нему. Первым в машину затолкали Джабелия, за ним – Батяню. Майор хотел было что-то сказать солдатам, но затем передумал и, подчинившись, залез внутрь.
– О, ребята, мужики, – послышался нетрезвый голос.
Военные разом обернулись. Нетвердой походкой к ним подошел все тот же турист, с красным спальником на плечах. В руках у него была небольшая канистра.
– Может, т-того, бензинчика п-п-плеснете? А то закончился, домой вернуться не можем, до берега ч-чуть догребли... А вы молодцы, – он попытался похлопать по плечу рядом стоящего солдата, но тот чуть не вывернул ему руку. Мужик тут же отскочил назад. – Оперативно сработали, не дали ему н-нашу лодку угнать. А он, – турист кивнул в сторону Свечникова, – еще у кого-то что-то свистнул?
Глава 36
Под военным конвоем Батяня, Джабелия и Гвоздь ехали вдоль абхазского побережья. Военные автомобили мчались вперед на огромной скорости. Никаких препятствий на их пути не встречалось. Дорога выглядела свободной, а немногочисленные автомобили останавливались, пропуская колонну. Царила духота, воздух в салоне был спертый. Небольшая струя свежего воздуха проникала в салон сквозь чуть приоткрытое окно, однако желаемой прохлады она не приносила. Лавров сидел рядом со своим коллегой. Пот ручьем струился по лицу десантника, и он постоянно вытирался рукавом грязной куртки. Солоноватая влага, попадая в многочисленные ссадины, отзывалась жгучей болью. Майор молчал. У него пересохло в горле. Свечникова в салоне не было.
«Наверное, в одной из других машин», – подумал десантник, которому на самом деле не особо и хотелось видеть перед собой эту гнусную рожу. Рядом с ними с автоматом сидел один из военных, поглядывая по сторонам. Никаких мыслей о побеге у майора не было – он пытался понять, куда их везут. За окном мелькал пейзаж, которым Батяня был сыт уже по горло.
Он бросил взгляд на товарища – тот, прикрыв глаза, сидел, подперев рукой подбородок. Что-то выяснять, да и вообще разговаривать, не хотелось. Сил почти не осталось, и Давида сморил сон. Солдат под монотонный гул мотора о чем-то говорил с водителем. Батяня пытался вслушиваться в их разговор, но вскоре понял, что это ему ничего не даст, те просто болтали о всякой ерунде. Майор закрыл глаза, дикая усталость тут же дала о себе знать: руки и ноги стали свинцовыми, веки потяжелели, мысли стали путаться. «Видимо, нас привезут в Сухуми», – мелькнуло в голове у него, и он провалился в тяжелое дремотное состояние.
Резкий толчок заставил Батяню прийти в себя. Автомобиль, наскочив на камень, вильнул в сторону.
– Эй, поосторожней! – прокричал водителю солдат.
Тот лишь громко рассмеялся:
– Спокойно! За рулем профессионал, я раньше вообще в гонках участвовал. Уже недолго трястись осталось – почти прибыли.
Майор оживился и посмотрел в окно.
Когда машина остановилась, уже почти рассвело. Батяня хмыкнул: он оказался прав – они прибыли в Сухуми. Теперь он увидел знакомые места и успокоился. Но это еще не все – это была та самая часть, где и проводил инструктаж майор. Автомобиль остановился на небольшой площадке у штаба. Все принялись вылезать из салона. Батяня
– Подъем, домой приехали.
– Домой? – грузин встрепенулся и стал вылезать из машины.
– Ну, не совсем, конечно, – Батяне стало немного неловко, он только сейчас осознал: Давид-то для абхазцев – военнопленный.
– Ну и шуточки у тебя, – промямлил его грузинский коллега, потягиваясь и разминая ноги.
Они стояли на плацу, Джабелия озирался по сторонам, пытаясь разобраться, где они находятся. Немного в стороне послышались голоса: к ним снова шли абхазские военные. Батяня устало улыбался, глядя на них, Давид же с недоумением наблюдал за происходящим. Ему было непонятно, какого черта майор улыбается при виде вооруженных абхазов, которые ночью взяли их в плен. Абхазы тем временем подошли вплотную. Один из них, офицер, козырнул Батяне. Тот ответил ему тем же, и они обменялись дружеским рукопожатием. Глаза у Давида в эту минуту расширились настолько, что казалось, вот-вот вывалятся из орбит.
– Прошу прощения, – сказал капитан, протягивая Батяне его автомат. – Кто ж знал, что вы там окажетесь. Нам с блокпоста передали в двух словах буквально. Время ж не резиновое, вот мы и погнались за вами.
Майор махнул рукой:
– Ничего, бывает. А где?.. – Батяня кивнул в сторону машины.
– Задержанный? В Сухуми на допрос увезли.
Батяня закивал головой.
– Ну, хорошо, думаю, от него будет польза. Не зря же так удирал. Уверен, он не только у школы дел натворил.
– А этот что, друг ваш? – абхазец кивнул в сторону Джабелия.
Десантник резко принял серьезный вид и поглядел на Давида, который уже стал понимать, что происходит.
– Учились вместе, потом служили... – Батяня всячески пытался намекнуть на то, что его товарищ вовсе не опасен.
Военный критически посмотрел на майора, а затем отвел его немного в сторону.
– Ну, вы же понимаете, время военное, – он спокойно излагал ситуацию. – Устав нарушать нельзя. Такова наша работа, и, к сожалению, я ничего не могу поделать, – он взглянул на Батяню, который молча смотрел в сторону.
– Но общаться вам никто, конечно, не запрещает, – поспешил заверить десантника офицер.
Несколько военных подошли к грузину и приказали следовать за ними. Тот беспрекословно подчинился приказу. Идти не пришлось долго.
– Ну, вот и пришли, – произнес офицер. – Прошу в зиндан.
– Ну, – вздохнул Давид, – в такое место можно было и менее официально.
Зиндан представлял собой земляную яму глубиной метра в три и размером где-то четыре на пять. Верх наполовину был закрыт толстыми бревнами, стены у этого примитивного сооружения, на неопределенное время ставшего пристанищем грузинского спецназовца, были деревянными, а пол – сырым.
Давид спустился вниз. Оставшись в одиночестве, он уселся на небольшой настил и, поджав под себя ноги, погрузился в раздумья. Он был подавлен. Все складывалось не в его пользу. Ему и без того хватало неприятностей, вот только заключения в этой дыре ему не доставало. Он поднял голову вверх – над ним сквозь небольшие отверстия в так называемой крыше виднелись клочки ярко-голубого неба. Сидя так, сам того не заметив, Джабелия уснул. В его голове вертелись странные видения. Весь сон представлял с собой бесконечно длинное слайд-шоу. Фотографии сменяли одна другую и были совершенно не связаны между собой. Перед ним проплыл образ матери, затем сцены боя у школы. Вдруг сквозь сон он почувствовал какое-то движение и открыл глаза.