Присяга десантника

Зверев Сергей Иванович

Спасательные работы шли полным ходом. Несколько карет «Скорой» развернули прямо на улице пункт оказания первой помощи. Раненых было много. В основном это были глубокие порезы от разлетевшихся стекол или сильные ожоги. Врачи работали не покладая рук. Полицейские, находившиеся в оцеплении, старались отодвинуть толпу как можно дальше. Постепенно первый шок у людей стал проходить.

Для пострадавших было специально подготовлено несколько автобусов. Тех, кто был не в силах самостоятельно передвигаться, укладывали на носилки. Дети со слезами бросались в объятия родителей,

ожидавших их в полуобморочном состоянии, не зная ничего до последнего момента. Вскоре около здания появились журналисты.

Сквозь кордон проследовало несколько машин с международными наблюдателями от ОБСЕ. Вспышки фотокамер освещали двор, словно прожекторы. Репортеры снимали все, что только могли увидеть. Они по телефонам и через Интернет связывались со своими каналами. Спустя буквально полчаса почти по всему миру десятки телеканалов готовили к эфиру экстренные выпуски новостей. Среди журналистов сновал Тенгиз Георгадзе. Он отмахивался от назойливых камер, но все же давал кое-какие комментарии. Трупы террористов уже были уложены в ряд возле стены здания. Полицейские сдерживали любопытных репортеров, желающих заполучить фотоснимки, которые завтра смогут превратиться в настоящую сенсацию.

– На это лучше не смотреть! – кричали они, загораживая подход к телам.

Но это лишь подстегивало интерес жадных до «горяченького». Суматоха достигла своего апогея. Иностранные журналисты выходили в прямой эфир, комментируя происходящее. Георгадзе стоял недалеко от этого места, где были взорваны мины, попав в плотное кольцо акул пера. Несколько микрофонов уткнулось ему в лицо. Вопросы сыпались со всех сторон:

– Пару слов для Первого канала!

– Как вы думаете, чьих это рук дело, как террористы смогли беспрепятственно проникнуть в школу средь бела дня?

– Агентство новостей...

Тенгиз стоял перед камерами, не зная, кому ответить. Затем он быстрым шагом двинулся к телам.

– Вы можете видеть, что на многих убитых российская военная форма. Поэтому мы считаем, что это снова дело рук специального отряда, который уже устроил резню в поселке несколько дней назад.

Шум среди журналистов усилился.

– Многие нам не верили, – продолжал Георгадзе, – но теперь вы можете убедиться сами.

Он прищурил глаза от яркого света вспышек.

– Это нападение прекрасно продемонстрировало сущность политики сегодняшней России. Прошу заметить, что самого страшного не случилось. Все взорвавшиеся снаружи мины предназначались для взрыва внутри здания, и лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств, по ошибке самих русских десантников, большинство их взорвалось во дворе, а эти мерзавцы сами погибли. Больше я ничего не могу вам сообщить, – извинился Тенгиз. – А сейчас попрошу вас освободить территорию, вы сами видите, что здесь происходит.

Он собрался уходить, но неожиданно из толпы послышался женский голос. Расталкивая людей, перед журналистами появилась женщина лет сорока. Она была немного не в себе от потрясения. Было видно, что у нее текли слезы.

– Я была в здании, – она сделала паузу, ей было трудно говорить, однако, собравшись

с силами, женщина продолжила: – Нас держали возле окна, и я хорошо слышала все, что происходило во дворе. Там слышалась не только русская, но и грузинская речь, поэтому, возможно, среди... тех могли быть и грузины.

Теперь эта чудом спасшаяся заложница стала объектом повышенного внимания. Объективы уставились поначалу на нее, а затем на полковника. Ситуация приняла неожиданный оборот. Георгадзе молча выслушал слова женщины, затем, выдержав небольшую паузу, с большим неудовольствием продолжил тему, которая, как ему казалось, была уже закрыта:

– Господа, вы сами должны понимает, что такое спецслужбы. В любой стране информация, которая касается их деятельности, строго засекречена. Естественно, что сейчас я не могу ничего говорить более подробно, поскольку не имею права разглашать военные тайны. Но поверьте, скоро вы все узнаете.

После этих слов полковник быстро двинулся в сторону своего автомобиля и, захлопнув дверь, исчез от взоров чрезмерно любопытных любителей сенсаций. Машина медленно развернулась и под пристальными взорами толпы уехала.

Шум вокруг здания не прекращался ни на минуту. Наблюдатели от ОБСЕ делились своими впечатлениями и, конечно, осуждали эту бессмысленную агрессию, приведшую к таким последствием. Бывших заложников начали эвакуировать, так как многим была нужна медицинская и психологическая помощь. Людей сажали в автобусы, увозившие жертв праздника в город. Все больницы уже были оповещены и работали в экстренном режиме. Военные поднялись по боевой тревоге. Неприметная школа теперь была в центре внимания всего мирового сообщества. Спокойствие маленького городка было нарушено всерьез и надолго.

Глава 35

Шансы Гвоздя оторваться уменьшались с каждым километром. Старый «УАЗ» просто разваливался на ходу. Беглец до упора вдавил педаль газа и вжался в кресло. Несколько раз он, рискуя разбиться вдребезги, вылетал на встречную полосу и совершал такие маневры, от которых у нормальных людей могло бы просто не выдержать сердце. Но Свечников шел на все – любой ценой надо было оторваться от преследователей, висевших у него на хвосте. В зеркале заднего вида неотрывно маячили два мотоцикла – один за другим.

На очередном повороте машина зарычала, подскочила на камне и выскочила на узкий ухабистый проселок. По обеим сторонам росла пожухлая трава, изредка попадались заросли кустарника. Того и гляди, можно было влететь в какую-нибудь из ям.

– Это не дорога, а ад какой-то, – рычал себе под нос беглец, утирая со лба крупные капли пота. – Вряд ли она меня в светлое будущее выведет...

Батяня и Давид едва успели среагировать и войти в поворот. Мотоцикл Лаврова немного занесло, и он чуть было не встретился с деревом. Но, видимо, майор родился в рубашке, и мотоцикл пролетел всего в нескольких сантиметрах от нежелательной преграды. Батяня выровнял свое транспортное средство и, выкрутив ручку газа, продолжил преследование. От сильного ветра, бившего прямо в лицо, слезились глаза.