Присяга простору
Шрифт:
и с удочками слушать под мостами,
как поезда гремят над головой.
Евтушенко
49
Смеясь — в траву, стянуть рубашк с тела сх е Л
припасть к воде на горном берегу
и вдруг понять, как мало в жизни сделал,
как много в жизни сделать я могу,
1953
ДЕВЧАТА
ИЗ
ШВЕЙНОЙ
АРТЕЛИ
Девчата
со станции нашей З и м а,
ручьи и сосульки в апреле
вас медленно сводят с ума.
Д р о ж а т, как в ознобе, машинки
и первые около глаз
тихонько л о ж а т с я морщинки
еще незаметно для вас.
Кого-то, кто встретит, проводит
вы ждете потом у ворот,
да что-то никто не приходит,
а может быть, и не придет.
Но д а ж е во тьме полуночной
внушая: «Придет—погоди!»,
у каждой из вас под платочком
с надеждой торчат бигуди.
Девчата из швейной артели,
за тоненькой строчкой шитья
чего бы вы в жизни хотели?
Наверно, того же, что я.
Вы, Усти и Капы, и Люды,
сестер невезучих семья,
хотели бы счастья всем людям
и малость его д л я себя.
Да нету его без работы,
да нету его без любви,
50
и нету его без ребенка —
я чувствую это, как вы.„
'Ложится за лоскутом лоскут.
Привычно склонились без слов
двенадцать чернявых, белесых
и рыжих девчачьих голов.
Ну, прямо до слез огорченье,
что так вот сидят и строчат
под музыку плесков ручейных
двенадцать ничейных девчат.
Ничейный, а может, никчемный,
и я на машинке стучу,
тринадцатой грустной девчонкой
я тоже чего-то строчу.
К а к а я же это ошибка,
что парни, такие слепцы,
в костюмчиках, вами пошитых,
не с вами идут, стервецы.
Какой я обидою маюсь,
что девушки темью ночной,
под песни мои обнимаясь,—
вот дуры! — идут не со мной!..
1963
ПАРТИЗАНСКИЕ
МОГИЛЫ
Б.
Моргунову
Итак, живу на станции З и м а.
Встаю до света —
нравится мне это
В грузовиках на россыпях зерна
куда-то еду, вылезаю где-то.
Вхожу в тайгу, разглядываю лето
и удивляюсь:
Брусничники в траве тревожно тлеют,
31
и ягоды шиповника алеют
с мохнатинками рыжими внутри.
Все говорит как будто:
«Будь мудрее
и в то же время слишком не мудри!»
Отпущенный бессмысленной тщетой,
я отдаюсь покою и порядку,
торжественности вольной и святой
и выхожу на тихую полянку,
где обелиск белеет со звездой.
Среди берез и зарослей малины
вы спите, партизанские могилы.
Читаю имена! «Клевцова Настя,
Петр Беломестных, Кузьмичов Максим»,
а надо всем — торжественная надпись:
«Погибли смертью храбрых за марксизм»
Задумываюсь я чад этой надписью:
ее в году далеком девятнадцатом
наивный грамотей с пыхтеньем вывел
и в этом правду жизненную видел.
Они, конечно,
Маркса не читали
и то, что бог на свете есть,
считали,
но шли сражаться и буржуев били,
и получилось, что марксисты были..
За мир погибнув новый, мололой,
л е ж а т они,сибирские крестьяне,
с крестами на груди —
не под крестами-
под пролетарской красною звездой.
И я стою с ботинками в росе,
за этот час намного старше ставший
и все зачеты по марксизму сдавший,
и все-таки, наверное, не все!
Есть магия могил.
У их подножий,
52
пусть и пришел ты, сгорбленный под ношей,
вдруг делается грустно илегко
и смотришь глубоко идалеко.
Прощайте, партизанские могилы!
Вы помогли мне всем, чем лишь могли вы!
Прощайте!Мне еще искать и мучиться.
Мир ждет меня, моей борьбы и мужества.
Мир с пеньем птиц, с качаньем веток мокрых,
с торжественным бессмертием своим,
мир, где живые думают о мертвых
и помогают мертвые живым.
1955
ЭКСКАВАТОРЩИК
А.
Марчуку
Ах, как работал экскаваторщик!
Зеваки вздрагивали робко.
От зубьев, землю искорябавших,
им было празднично и знобко.
Вселяя трепет, онемение,
в ковше, из грозного металла
земля с корнями и каменьями
над головами их взлетала.
И экскаваторщик, таранивший
отвал у самого обрыва,
не замечал, что д л я товарищей
настало время перерыва.