Присяжные обречены

О'Коннелл Кэрол

Иэн Зэкери сел за панель управления, и огромная ширма загородила ему вид темного окна. Теперь он мог видеть только освещенную кабину, в которой сидела девушка-звукооператор. Та вытянула руку и показала средний палец. Видимо, это должно было означать, что до начала остается одна минута.

Интересно.

– Итак, доктор, под каким именем вы пришли к нам сегодня? Джоанна Аполло? Или под каким-то другим?

– Под собственным, – теперь ее взгляд тоже переключился на темное окно напротив, которое, несмотря на ширму, она прекрасно видела. Только Иэн Зэкери был скрыт от молчаливого наблюдателя, который мог там находиться. Джоанна попробовала определить степень его паранойи, ключевой элемент для каждого участника игры.

Глава 20

Сегодня

вечером в общей комнате специального криминалистического отдела было тихо. Только в задних помещениях, которые использовали для допросов и временного содержания заключенных, царило какое-то оживление. За пустыми столами тускло горели лампочки, но Рикер заметил нескольких полицейских, которые все еще работали. Над их столами свет был яркий, как и в кабинете лейтенанта Коффи. Мэллори зажгла лампу на столе Рикера и посторонилась, чтобы показать ему, как жестоко обошлась с его рабочим местом за время его отсутствия. Старый стол блестел, как новый. Привычные пятна от пролитого кофе исчезли вместе со следами от непотушенных сигарет. Рикер с подозрением уставился на обшивку рабочего кресла: она была неузнаваема. Плюхнувшись в кресло, Рикер с радостью обнаружил, что оно осталось таким же удобным. Мэллори только побрызгала его какой-то гадостью, чтобы кожа не портилась, и теперь от кресла ужасно воняло.

Рикер взглянул на Мэллори и решил продолжить их прерванный разговор, больше походивший на исповедь.

– Я думал, что за мной следят полицейские, – он развернулся в кресле к окну и посмотрел вниз, на темную улицу СоХо. – Куда бы я ни пошел, клянусь, я видел, что за мной следует коп. Бред, правда?

– Нет, – ответила Мэллори. – Так и было. Некоторых из них нанял Зэкери, остальные были из МВД.

– Министерство внутренних дел? Следило за мной? – Рикер медленно повернулся на кресле и посмотрел на Мэллори. – Зачем, черт возьми?

– В министерство пришла анонимка, – Мэллори принялась разглядывать свои аккуратно наманикюренные ногти, как будто хотя бы один ноготь мог оказаться обломанным. – Кто-то сказал им, что для нетрудоспособного полицейского ты слишком активен, так что они следили за тобой с фотоаппаратами несколько месяцев. Хотели запечатлеть что-нибудь разоблачающее. Они же не знали, что ты не обналичиваешь чеки, муниципальное пособие.

– Но ты знала, не так ли? – Миссис Ортега могла поделиться с Мэллори этими сведениями еще раньше. Но задолго до того, как горничная обнаружила необналиченные чеки, Мэллори сама поняла, что он не просматривает почту. Ладно, о вмешательстве в его личную жизнь поговорим позже, сейчас есть вопросы и поважнее. – Так ты говоришь, анонимка?

Что-то в его голосе, может быть, сарказм, с которым была произнесена последняя фраза, выдало недоверие, и на лице Мэллори появилось уже знакомое ему выражение. Она снова собиралась отнекиваться. Вдруг Рикер понял, что его собственная напарница выдала его министерству, это было так похоже на Мэллори, на ту Мэллори, которая украла сегодня его пистолет. Она не верила, что Рикер захочет жить, и пустила за ним людей из министерства, чтобы они были рядом с ним, когда она не могла. По другой теории Мэллори использовала министерство, чтобы повлиять на комиссара, – капелька шантажа, чтобы подмазать бланки для обжалования решения об увольнении Рикера. Вместо необходимых трех месяцев по процедуре восстановления его на службе на это ушел всего час. Только сейчас Рикера осенило, что его напарница перехитрила еще и компьютер, чтобы посылать ему пособия по нетрудоспособности, ведь сам Рикер об этом никогда не просил.

Он зажег сигарету, гадая, как Мэллори будет выпутываться, ожидая очередную ложь с ее стороны.

Негодница, она села на край его стола, свесив ноги, как обычно делала маленькая Кэти. Хотя часы висели на каждой стене, она достала из кармана свои и притворилась,

что смотрит время. Золотые часы Лу Марковица, которые она сейчас держала в руках, по очереди принадлежали уже четырем поколениям полицейских. Так Мэллори напоминала ему, что она дочь Марковица, единственный ребенок его старинного друга. Какая неловкая попытка вызвать сострадание, которого сама Мэллори была начисто лишена, как, впрочем, и остальных чувств. Нападать – она умела только это. Сейчас же ее неуклюжая попытка защиты вызвала в нем сожаление. Он не мог с ней так поступить, и все вопросы и обвинения исчезли сами собой. Только спустя час Рикер поймет, насколько успешна была нелепая уловка Мэллори, как мастерски она отвлекла его, сыграв на его чувствах, связав руки сочувствием.

– Нам пора, – Мэллори соскочила со стола и направилась в коридор. – Твой друг, агент Хеннеси, ждет нас в комнате для допросов. Я выбрала его на символическую роль федерала, участвующего в происходящем.

– Отлично, – Рикер поднялся с кресла и последовал за Мэллори по узкому коридору. Только сейчас он понял хитроумный план Мэллори и по достоинству оценил его. Все началось с того, что агент Хеннеси последовал за двойником Зэкери, в то время как тот подвергся нападению на стоянке. Следующий промах ФБР, убийство Макферсона, только сыграло Мэллори на руку. На пресс-конференциях ни один из этих ляпов упомянут не был – за это федералам пришлось предоставить полицейскому департаменту всю информацию о Косаре и позволить полиции действовать самостоятельно. Плюс к этому федеральным агентам из Нью-Йорка разрешили символически участвовать в заключительном этапе игры – агент Хеннеси как раз был удостоен такой чести.

Рикер не сомневался, что Лу Марковиц остался бы доволен работой своей приемной дочери, ей удавалось управлять системой даже лучше, чем ему. В начале своей карьеры Лу смог перехитрить ФБР, но чтобы при этом раздобыть у них нужные сведения…

По пути напарники еще немного побеседовали. Рикер узнал, что по настоянию адвоката псевдослепой сейчас проходит психиатрическую экспертизу в госпитале «Бельвю». Государственный защитник усомнился в адекватности своего подзащитного, когда тот отказался от защиты в суде. Пока они ожидали возвращения Виктора Пэтчока, в клетке под замком проводился другой допрос престарелого адвоката по имени Хорас Фэрлем.

– Значит, арестовала адвоката, да?

Вот умница!

Они вошли в смежную комнату, немного больше той, в которой проходил допрос. Стекло здесь было затемнено, чтобы допрашиваемый не мог видеть людей, находящихся в комнате. Рикер пожал руку агенту Хеннеси, но не смог увернуться от эмоциональных объятий Яноса. Детектив только что узнал о восстановлении Рикера на службе и теперь радовался ему, словно сослуживцу, вырвавшемуся из вражеского плена. Пока Янос вводил в курс дела и рассказывал о Хорасе Фэрлеме, престарелом адвокате на пенсии, Рикер наблюдал за тем, как его напарница бесшумно рылась в коробках с эмблемой ФБР на другом конце стола. Только Рикер мог это видеть, все остальные стояли к Мэллори спиной. Толстые папки и конверты с делом Косаря постепенно исчезали у Мэллори за пазухой.

Подозрительная соплячка.

Рикер не сомневался, что Хеннеси стал бы соблюдать договоренность о полном раскрытии имеющихся данных, но Мэллори не доверяла никому. Она извинилась и поспешила вон из комнаты, прихватив с собой все, что могла тайно унести.

Мужчины расселись за столом: представители правоохранительных органов с одной стороны, Хорас Фэрлем с другой. Старика попросили повторить то, что он уже успел рассказать. Детектив Янос, очевидно, вконец измученный обществом адвоката, в ужасе закатил глаза, когда Фэрлем отказался перечислить главные детали, а решил начать весь рассказ заново. Так что всем пришлось выслушивать длинную историю о смерти его любимой жены и о том, как проходили похороны.