Присяжный заседатель
Шрифт:
— Может быть, Невидимое Зелье находится в Павшей Цитадели?
— Ерунда, — отмахивается Оливер. — Ларри говорит, что оно где-то в Западном Графстве. Черт бы его побрал, это графство.
— По-моему, компьютерные игры — не твое призвание. Оставил бы ты в покое свой “Нинтендо” и занялся чем-нибудь другим.
— Мама, сколько раз тебе говорить. У меня не “Нинтендо”, а “Сега”.
— Это не важно. Я имею в виду, что тебе нужно сидеть не над компьютером, а над уроками.
— Ага, — буркнул он. — Прям сейчас.
— Кроме того, я допускаю,
— Это точно, он брехун, каких мало.
— Нехорошо так говорить о своих друзьях.
— Сам знаю.
Они доехали до озера и свернули налево, на Ивовую улицу; проехали мимо городской библиотеки, где когда-то располагалась церковь. В воздухе пахло осенью, листва сикамор, росших вдоль берега, окрасилась в рубиновую ржавчину.
Оливер вытащил из кармана кусочек жевательной резинки, немного полюбовался на обертку, развернул, посмотрел на пластинку, сунул в рот.
— Так вот, — вспомнила Энни. — Ты был сегодня прямо звездой. Окружной суд был от тебя в восторге. Они спросили, слышала ли я когда-нибудь о Луи Боффано, а я ответила, что ты назвал его “бандитом-макаронником”. Тут все как захохочут.
— Ого-го, так тебя в самом деле назначили на этот процесс?
— Еще не знаю. Могут не взять.
Машина проехала мимо погребальной конторы Карди.
— И ты согласишься? Ты что, мам, совсем с ума съехала?
Неплохая формулировка, подумала она. Был момент, когда Энни хотела попросить судью освободить ее от обязанностей присяжного заседателя — у нее сын, да и босс на работе может линчевать ее за отлынивание. Не говоря уж о том, что в галерее Инез выставлены ее скульптуры…
Когда она согласилась, все вокруг, должно быть, подумали, что она полный псих. И в общем они правы. Кто еще согласился бы на такое?
— Не знаю. Понимаешь, дело не в том, что прикончили старого мафиози. Вместе с ним убили его четырнадцатилетнего внука. Я подумала, что на его месте мог быть ты. Участвовать в суде — вроде как мой долг. Моя ответственность, понимаешь?
— Чего тут не понять.
— Ты действительно понимаешь?
— Само собой.
— Ну хорошо, скажу тебе всю правду. Я подумала, что это будет интересно. Мне надоело, что каждый день все одно и то же, одно и то же. Ты думаешь… я сделала глупость?
— Мам, неужели это правда? Ты будешь присяжным заседателем на процессе Луи Боффано? Джесс просто лопнет от зависти.
— Нет, Джесс не лопнет. Говорить об этом никому нельзя. Я и тебе-то не имела права об этом рассказывать. Оливер, мое участие в процессе должно оставаться в тайне. Никто там не знает моего имени, даже сам судья. Меня называют по номеру. Мое участие в процессе анонимно. Ты знаешь, что это значит?
— Знаю. Твою фотографию не поместят в газете. Только не думай, что это помешает Луи Боффано тебя найти.
— Да ладно тебе. Он не посмеет. Есть специальный юридический термин — “запугивание участника процесса”. Знаешь, что будет
— Ну и что с ним будет?
— Посадят в тюрьму.
— Он и так в тюрьме. Вряд ли когда-нибудь оттуда выйдет. Что ему терять?
— Оливер, это не шутки. Конечно, я полная идиотка, что связалась с этим процессом, но дело вовсе не в том, что это опасно. Никакой опасности нет. Просто наша жизнь очень осложнится. Мистер Слайви убьет меня, когда узнает, что я не буду ходить на работу. Кроме того, мне нельзя смотреть телевизор, чтобы телерепортажи не повлияли на мое решение. Газеты читать мне тоже нельзя — во всяком случае, статьи про процесс. Ты будешь вырезать их и выкидывать, ладно?
— Мам, ты все равно газеты никогда не читаешь.
— Я знаю, но тем не менее…
— Ты в газеты только мусор заворачиваешь.
— И все-таки я должна быть уверена. И еще я буду находиться под секвестром. Не сразу, конечно, а когда закончатся слушания и присяжные удалятся для обсуждения. Это означает, что какое-то время я буду жить в мотеле, а за тобой присмотрит миссис Колодни.
Оливер чуть не подавился жвачкой.
— Миссис Колодни?! Я что, ночевать у нее должен? Мам, ты, наверно, шутишь.
— Я не шучу. И ты проведешь там не одну ночь.
— А сколько?
— Не знаю. Столько, сколько понадобится для вынесения приговора. Может, неделю.
— Целую неделю? А почему? Ты заходишь в зал заседаний, говоришь: “Виновен, поджарьте его на электрическом стуле”, — и дело с концом. Чего там целую неделю-то сидеть?
— Я не знаю.
— Дело ведь секундное.
— Может быть. Но не исключено, что понадобится неделя.
— И я должен жить целую неделю у миссис Колодни? Мам, за что мне это?
Энни пожимает плечами.
После развилки машина сворачивает в Семинарский переулок, прочь от озера. Справа стоят два трехэтажных кирпичных монстра в стиле королевы Анны; слева — менее громоздкие и более симпатичные коттеджи. Энни останавливает машину возле небольшого домика. Говорит Оливеру:
— О`кей, парень, у тебя две минуты, чтобы переодеться, потом мы едем ко мне на работу.
— Мам! — жалобно стонет Оливер. — Я договорился встретиться с Джессом…
— Ничем не могу помочь. Я обещала мистеру Слайви, что оформлю и отправлю заказы. Это займет не больше часа.
— Мам, через час будет уже темно. Я полдня проторчал у миссис Колодни, а теперь еще должен…
— Я тебе даю две минуты, гнусный вымогатель. Пошевеливайся.
Учитель сидит в красном спортивном автомобиле. Колонки магнитофона изрыгают мощные звуки “Кончерто гроссо А-минор” Антонио Вивальди. Машина припаркована в переулке, метрах в двухстах от выезда на улицу. Местечко удобное — под раскидистой липой, а еще выше — прозрачно-синее небо. Учитель нажимает кнопочку радиотелефона и слышит голос своего приятеля, работающего в полиции: