Присяжный заседатель

Грин Джордж Доус

— Автомобиль с номером КХА-385 зарегистрирован на имя Энни Лэйрд. Адрес: штат Нью-Йорк, город Фарао, Семинарский переулок, дом 48. Что-нибудь еще?

Учитель отвечает, заглушая завывания скрипок:

— У нее есть сын. Мальчик двенадцати лет. Очевидно, учится в одной из близлежащих школ. Можешь что-нибудь про него выяснить?

— Попробую.

— Только не особенно усердствуй. Главное — не засветись.

Порыв ветра. Сухой лист упал на капот автомобиля. Мимо пронеслась девчонка на велосипеде — стройная, на вид лет шестнадцати. Спинка прямая,

как стрела. Оглядывается на спортивный автомобиль, во взгляде явное восхищение. Не слишком ли я выпендрился с этой машиной, думает Учитель. Ярко-красный “лотос” в этом небогатом районе бросается в глаза. Зачем ненужный риск? Пожалуй, это ошибка.

Он насвистывает в такт флейтам. Телефон звонит. Учитель снимает трубку.

— Да?

Голос Эдди:

— Винсент, она выходит из дома.

— С ребенком?

— Да.

— Они тебя видят?

— Нет. Я поставил машину подальше от дома. Они садятся в ее автомобиль.

— Осторожнее. Мне показалось, что в суде ее слегка напугали. Она может нервничать, смотреть, нет ли хвоста. Если поедет в твою сторону…

— Нет, Винсент, она едет в твою сторону. И при этом гонит вовсю.

— В гору?

— Да.

— Поезжай за ней, Эдди.

— Понял.

— Но не прижимайся. Если отстанешь, ничего страшного. Никуда она от нас не денется. Главное, чтобы она тебя не засекла.

Затем Учитель ждет. Через пару секунд мимо проносится автомобиль Энни Лэйрд, сворачивает в Семинарский переулок. Учитель мельком видит знакомое лицо — усталое и миловидное. Следом проносится машина Эдди.

Учитель включает мотор, но едет в другую сторону, под гору. Справа какие-то дома, потом роща, а вот и номер сорок восемь. Учитель читает имя, написанное на заржавленном почтовом ящике. Тормозит, приглядывается.

По другую сторону дороги тоже деревья, за ними большие дома и озеро. Должно быть, зимой, когда облетает листва, отсюда открывается чудесный вид, но сейчас общее впечатление заброшенности и уединения. До соседнего дома ведет узкая тропинка, метров сто, заросшая деревьями и кустарником.

Учитель въезжает во двор, заворачивает за дом, останавливается у старого деревянного сарая. Как здесь тихо. Он пристегивает телефон к поясу, достает из отделения для перчаток пистолет “хеклер-и-кох”, прячет его в кобуру, под мышку. Потом достает из-под сиденья докторский чемоданчик.

Учитель не спеша идет к дому. На раскидистом дереве заводит свою песню пересмешник. Он пользуется у Учителя особой любовью.

Две потрескавшиеся бетонные ступеньки ведут на крыльцо. Учитель открывает скрипучую дверь, оказывается на веранде. Пахнет старой паутиной и глиной. Вид у веранды довольно неряшливый — старый, полуразвалившийся диван с вылезающими пружинами, сломанный холодильник, запасные шины, какие-то палки, два велосипеда: один мужской, другой женский. Значит, мама с сыночком катаются на велосипеде, отлично. Может быть, как-нибудь покатаемся вместе.

С замком, ведущим внутрь дома. Учитель возится полминуты, не больше.

Просторная кухня. Учитель ставит чемоданчик

на стол, открывает его, достает сканер и портативный компьютер “Тошиба”. Для начала берет телефонную книжку, сканирует страницы одну за другой. Затем наступает черед писем, оплаченных и неоплаченных счетов, приглашений, открыток. Старые телефонные счета, хранящиеся в тумбочке, Учитель просто забирает и сует в чемоданчик. Их никто не хватится.

Электрической отверткой Учитель снимает крышку настенного телефона, устанавливает внутри маленькое черное устройство с двумя проводочками. Устройство называется “вечный жучок”, с его помощью можно будет прослушивать и телефонные разговоры, и разговоры на кухне — очень удобно. Один из проводочков подсоединен к сверхчувствительному микрофону фирмы “Лартель”. Учитель немножко колдует над проводами, что-то подсоединяет, что-то разъединяет.

В это время радиотелефон, прикрепленный к его поясу, начинает пищать. Это Эдди.

— Винсент, она остановилась на вершине холма. Примерно две мили отсюда. Большое старое здание, над входом вывеска: “Обслуживание верующих”. На стоянке ни одной машины. Думаю, все уже уехали. Она открыла дверь своим ключом, зовет сына, входит.

— Ты где?

— Сразу за поворотом. Я — весь внимание.

— Что, по-твоему, она там делает?

— Черт ее знает. Может, это церковь какая-нибудь? Зашла помолиться? Не исключено, что она сектантка или что-нибудь в этом роде.

Учитель усмехается.

— Нет, Эдди, она там работает.

— Ты прав. Скорее всего работает на какого-нибудь гуру, который трахает ее по вторникам перед ужином. Слушай, Винсент, на кой тебе сдалась эта баба? С религиозными фанатичками дело иметь нельзя. Они чокнутые, у них мозги набекрень.

Ничего, я им мозги выпрямлю, думает Учитель. Мне поможет простота Безымянного.

Слышится голос Эдди:

— Говорю тебе, она не подходит. У меня на это дело нюх.

— По-моему, Эдди, ты просто струсил.

Учитель сует трубку за пояс. Разговор окончен. Он отправляется в гостиную. Комната захламленная, но довольно уютная. Отодвинув в сторону кипу старых газет и журналов по искусству, Учитель находит розетку. Снимает крышку, пристраивает внутри крошечный микрофон “хастингс 3600” с передатчиком.

На стене фотография. Какой-то тип с собачьими глазами, проникновенно смотрящий в объектив. За ним хижина с соломенной крышей, козы, маисовое поле. Тип одет в рубашку с гватемальским узором. Брат? Любовник?

Учитель вспоминает, что в суде Энни была с латиноамериканской сумочкой.

На всякий случай проводит сканером по фотографии. Потом забирает чемоданчик, поднимается по лестнице в мансарду, где находятся две спальни — матери и сына.

Энни имеет специальную мантру, помогающую ей в подобные минуты. Звучит мантра так: “Я всего лишь компьютер, компьютер и не больше, но через два часа я могу стать художником”.

Она повторяет эти слова вновь и вновь. Закрывает глаза. Концентрируется.