Притворись
Шрифт:
Он грустно улыбнулся и сказал:
– Думаю, ты боишься как раз обратного.
Это была моя обычная тактика в подобных ситуациях. Он прав.
От удивления я открыла рот.
Он продолжил:
– Если однажды утром ты проснешься и больше не захочешь быть со мной, я буду бороться за тебя, как делаю это сейчас.
– Большим пальцем руки он провел по моей губе и притянул ближе к себе.
– Я заставлю тебя вспомнить, насколько это великолепно ощущать прикосновение твоего тела к моему. Я расскажу тебе обо всем хорошем и заставляю забыть плохое. Я расскажу тебе о том, какая ты на самом
В тот момент я поняла, что оно уже давно полностью в его власти. Через плечо Кейда я посмотрела на холм. Это место у меня всегда ассоциировалось с концом, может, теперь оно будет значить для меня и начало чего-то нового. Сделав глубокий вдох, я сказала:
– Почти все время я буду вести себя, как стерва.
Он был более красноречив, хотя у меня было чувство, что простого “да” для него было бы достаточно. Он широко улыбнулся, и я почувствовала разливающееся по телу тепло.
– Я думал, ты к этому и стремишься.
Я улыбнулась и пожала плечами.
– Для этого требуется хорошая концентрация внимания.
Мы рассмеялись, и мне стало невероятно легко.
Затем Кейд сказал:
– Я не прошу тебя быть бесстрашной. Если однажды ты действительно перестанешь бояться, то вот это и будет поводом для беспокойства. Все, о чем я прошу, это свидание, которое ты обещала мне при нашей первой встречи.
– Ничего не имею против.
Он сократил расстояние между нами, и наши губы встретились. Пустота внутри меня неожиданно заполнилась до краев, и впервые за долгое время я почувствовала, что мир вокруг такой, каким и должен быть.
41
Кейд
Она снова оказалась в моих объятьях, но через некоторое время я был вынужден ее отпустить, чтобы мы пошли обратно к машине. Из багажника мы достали одеяла и, закутавшись в них, устроились на заднем сиденье. Мы целовались, касались друг друга и говорили так долго, словно у нас было все время этого мира.
По крайней мере, я на это надеялся.
Мы лежали, прижавшись друг к другу, и пытались уместиться на слишком маленьком заднем сиденье.
– Помню, в старшей школе тут было куда удобнее, - сказал я.
Она приподняла голову и вскинула бровь.
– Проводил много времени на заднем сиденье, Золотой Мальчик?
Я начал щекотать ее, и она, извиваясь, начала хохотать.
– Я думал, мы договорились, что прошлое остается в прошлом?
Я позволил ей убрать свои руки от себя, и она приложила их к моей груди.
– Так и есть, просто хотела убедиться, что твои мысли только о настоящем…
И она поцеловала меня.
Каждый ее следующий поцелуй превосходил предыдущий. Я освободил руки, и она недовольно надула губы. А затем я запустил руки в ее волосы, и жалобы с ее стороны прекратились. В машине было холодно, но нас согревало тепло наших тел. Когда последний раз мы целовались, все происходило стремительно, на этот раз она никуда не торопилась. Разговоры мы
– Вот так и начитается старость?
– спросила я.
– О, да. Время твоей молодости уже прошло. С этого момента жизнь неумолимо приближается к концу.
Она легонько ударила меня в грудь, а потом поцеловала то место, куда пришелся удар.
– Я рада, что ты боролся за меня, - призналась она.
– Я рад, что ты позволила мне это сделать.
На закате мы вернулись к ней домой. Я сказал, что мы можем остановиться в гостинице, взять напрокат машину и отправиться в Техас, но она настояла на том, что сможет снова встретиться с родителями. Остановив машину на подъездной дорожке, мы вышли и не успели еще даже закрыть двери, как мама Макс подбежала, обняла ее и, рыдая, уткнулась ей в волосы.
– Отец пытался догнать тебя, но потерял в одном из районов. Мы звонили, но ты оставила здесь свой телефон. Не смей больше нас так пугать.
В этот момент у Макс был такой вид, словно ее обнимает один из Всадников Апокалипсиса, но она обняла маму в ответ.
– Твой отец подавлен, и он до сих пор ищет тебя.
– Со мной все хорошо. Просто нужно было кое с чем разобраться.
Ее мать отстранилась и, обхватив ладонями лицо Макс, очень нежно убрала со лба волосы.
– Прости за все, что я наговорила… - Глядя на Макс, я понял, что она вот-вот расплачется.
– Мы с твоим отцом напуганы. Мы потеряли твою сестру, и теперь все вокруг пугает нас.
– Макс издала непонятный звук - было похоже и на смех, и на всхлип.
– Если бы это зависело от меня, то ты никогда бы ни села за руль, ни ушла бы из дома и вообще не делала бы ничего такого, что я не смогла бы контролировать. Мы лишь хотим, чтобы у тебя была самая лучшая жизнь, но однажды просто забыли, что самое важное - чего хочешь ты. Пришло время нам с отцом перестать пытаться контролировать твою жизнь, потому что ты уже не ребенок. Ты давно выросла.
И впервые за долгие года Макс сама обняла мать, а миссис Миллер разрыдалась от этого еще больше.
Примирение не будет легким. Рана Макс слишком глубока, а ее родители не в том состоянии, чтобы до конца разобраться в сложившейся ситуации, но начало положено. Именно этого мы всегда и просим у жизни - возможности начать все сначала.
Когда отец Макс вернулся, то все вместе они провели около трех часов разговаривая и плача. По прошествии этого времени по виду Макс я понял, что нужен перерыв.
– А давай пойдем и купим тебе платье для того званого вечера, - предложил я.
– Он уже завтра, верно? Держу пари, еще несколько часов торговый центр будет открыт
При упоминании такой обыденной вещи, как торговый центр, миссис Миллер немного расстроилась.
– Во время праздников они работают допоздна. Как мне кажется. Дорогая, нам не обязательно туда идти, - сказала она.
– Нет, мы должны, - настаивала Макс.
– Ты слишком много трудов в него вложила.
Ее мать улыбнулась, и я подумал, что в этот момент пропасть между ними начала уменьшаться. До ее полного уничтожения еще далеко, то это было уже что-то.