Притворщица

Холбрук Синди

— Есть кое-что, чего я хотел бы от вас…

Он наклонил голову и осторожно прижался губами к губам Изабель. Она закрыла глаза и напряглась всем телом. «Так нужно по роли», — мысленно напомнила она себе.

— Милая, — негромко прошептал Терренс.

Его губы были нежными, теплыми. Для Изабель это был первый в ее жизни поцелуй, и она целиком отдалась во власть новых, неведомых ей ранее ощущений. Соприкосновения одних только губ ей показалось недостаточно, и она потянулась всем телом к Терренсу, прижалась к его груди.

Губы ее, поначалу напряженные, стали отвечать его губам со все возрастающей страстью. По телу Изабель пробежала легкая дрожь.

Терренс в ответ крепко обнял ее. Их поцелуй становился все глубже, все горячей. Изабель прильнула к Терренсу, ощущая силу его тела, жадно вдыхая запах его кожи, и таяла, словно воск, в крепких мужских объятиях.

Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи. Медленно, нежно она скользнула ладонью вверх и погрузила пальцы в его волосы. О боже! Шелк! Нежный, струящийся шелк!

Неожиданно Терри глухо застонал. Слегка дрожащими пальцами он оглаживал, ощупывал спину Изабель. Затем сделал шаг вперед, и Изабель послушно и синхронно шагнула назад. Так они и двинулись — нога в ногу — по вытертым, щербатым доскам сцены к манящей темноте кулис. Театр, свет, люди — весь мир перестал существовать для них.

Так они достигли стены, и Терри прижал к ней Изабель всей тяжестью своего тела. Какой же приятной показалась ей эта тяжесть! И первый поцелуй Изабель все длился, и длился, и длился…

Внезапно Терри оторвался от ее губ и откинулся назад.

— О боже! — смятенно прошептал он.

Изабель широко раскрыла глаза и очнулась от сладкого наваждения. Господи, да что же она делает! Стоит на виду у всех, прижатая спиной к стене, и целуется с мужчиной! Да еще как целуется!

Что происходит? Они репетировали, и все это должно было быть только игрой! А то, чем они сейчас занимаются, — разве игра?

— Терри! — раздался голос Антонио.

— Чтоб тебя… — буркнул Терренс, размыкая объятия и отступая от Изабель.

Он отошел, и ей сразу стало зябко и одиноко.

— Ральф согласился! — радостно воскликнул Антонио, быстрыми шагами пересекая сцену. — Разве я не молодец? Я тонкий дипломат! Мне удалось-таки уговорить его! Он обещал мне, что сам поцелует Изабель!

— Не нужно, — рявкнул Терренс.

— Что-о? — изумился ничего не понимающий Антонио.

— Ему не нужно целовать ее.

— Да ничего, ничего, он сможет. Губа скоро заживает — ранка оказалась небольшой. Так что все в порядке, сейчас он придет и поцелует Изабель!

— Нет! — в один голос воскликнули Изабель и Терренс.

Антонио подпрыгнул на месте, словно резиновый мячик.

— Что-о-о?

— Он не будет целовать Изабель, — с угрожающим видом произнес Терренс.

— Я не хочу целоваться с Р-Ральфом, — заикаясь от волнения, подтвердила Изабель.

Если она станет целоваться с Ральфом так же, как только что целовалась с Терренсом, это будет ужасно!

И

безнравственно! Если так уж необходимо поцеловаться еще раз, пусть это будет снова Терри, а не Ральф! И вообще два раза подряд — многовато для неопытной девушки!

— Дитя мое! Миа белла донна! — сложил брови домиком Антонио. — Прости меня, если я был несдержан! Это все мой проклятый итальянский темперамент! Не обращай на меня внимания. Сейчас мы поучим тебя целоваться, и…

— Ее не нужно учить целоваться, черт побери! — Терри не мог сдержать своего раздражения. — И вообще она не будет играть с Ральфом эту идиотскую сцену!

— Д-да, я не буду, — покачала головой Изабель. — Я не могу это играть…

Она покраснела и умолкла.

— Она… она не может это играть, — подтвердил Терри. — Сними ее с пьесы.

Антонио закатил глаза.

— Порко дьябло, ты понимаешь, что ты говоришь? Я поставил ее в афишу! Весь Лондон сбежится посмотреть на твою новую актрису! Ты сам этого хотел! Ты требовал этого! Не я! А теперь ты говоришь, что она не будет играть! Терри, опомнись! — Он замахал руками словно ветряная мельница. — Мальчик мой, да ролька-то у нее крохотная! Чего ж тут не сыграть! Тут и делать-то нечего! И кошка справится!

— Там есть что сыграть, — парировал Терри.

— Она должна появиться в спектакле. — Лицо Антонио стало наливаться краской в нарастающей гамме: морковка — помидор — свекла. — Она должна. Публика ждет. Публика требует.

— Тогда дай ей другую роль.

Антонио сжал кулаки в бессильной ярости.

— Ладно. Ладно. Но какую? Дать ей спеть? Она уже спела разок, и я этого никогда не забуду. В драме она играть не может. Так что же я ей дам? Что она вообще умеет делать?

Терренс схватил Антонио за воротник и сильно встряхнул.

— Э-эй, — захрипел тот. — Ты что?

— Прости, Тони, — сказал Терренс, отпуская руки.

— Ну и парочка, — криво усмехнулся Антонио. — Одна бьет режиссера, второй его душит. Да-а, докатились!

Он внимательно посмотрел на них обоих и вдруг рассмеялся.

— Что смешного? — мрачно поинтересовался Терренс.

— Ничего, — быстро ответил Антонино, на всякий случай отступая от него. — Ничего. Кстати, а что ты скажешь, если я предложу Изабель потанцевать в кордебалете?

— Меня-то ты зачем спрашиваешь? — огрызнулся Терренс. — Ее спроси!

Антонио направил свои глазки-буравчики на Изабель.

— Дорогая, ты умеешь танцевать?

— Думаю, что могу, — кивнула Изабель.

Антонио удовлетворенно потер руки и вновь обратился к Терренсу:

— Значит, договорились. Поставим ее в кордебалет. Надеюсь, что с парой танцевальных па она как-нибудь справится. А что касается публики… Они же, в конце концов, придут смотреть на нее, а не на то, как она играет, верно?

— Отлично, — сказал Терренс. — Просто отлично! Он повернулся и пошел со сцены в зал.