Притворство с привилегиями

Голд Лили

Что для меня важно, так это помочь ей. Образ ее, заплаканной и раскрасневшейся, в нашей гостиной, снова всплывает у меня перед глазами. От этого сжимается мое сердце.

— Почему ты не хочешь, чтобы нас видели на публике втроем? — выпаливаю я.

Она выглядит застигнутой врасплох.

— Что?

Зак хмурится.

— Мужик, оставь ее в покое. Если она не хочет, значит, она не хочет.

Я закрываю глаза. Мне уже множество раз говорили, что, когда я становлюсь слишком напряженным, я кажусь суровым. Но я ненамеренно.

— Конечно, — говорю я, смягчая голос. —

Мы бы никогда не заставили тебя. Я просто хочу знать почему. Ты была не против, когда мы водили тебя в бар, так ведь?

Она ерзает на своем стуле.

— Было темно. И бар — это совсем не то же самое, что пятизвездочный ресторан. Все эти пафосные люди смотрели бы на меня, думая, что я шлюха.

— Не вижу ниче плохого в том, чтобы быть шлюхой, — высказывает свое мнение Зак, говоря с набитым сыром ртом.

Я пристально смотрю на Лейлу.

— Ты сильно переживаешь по этому поводу, не так ли?

— О чем ты?

— О том, что другие люди думают о тебе. Ты очень беспокоишься о том, какое произведешь впечатление.

Она поднимает на меня взгляд.

— Ладно. Да. Для вас, ребята, это в порядке вещей. Никто никогда не критикует вас. Ради бога, прозвище Зака — Зак Стояк. Он прославился как развратник. Вы же видели, что люди говорят обо мне в интернете, не так ли?

Я хмурюсь.

— Тебя это беспокоит?

— Меня это не беспокоит, — фыркает она. — Но я уж точно не хочу, чтобы они делали это еще чаще. — Она накалывает вилкой кусочек салата-латука. — Когда я была подростком… — она корчит гримасу. — Я была не самым популярным ребенком. И приходилось мириться с определенным дерьмом. Думаю, это засело у меня в голове.

До меня внезапно доходит, как мало мы знаем о Лейле. Мы знаем ее уже три года, но она все еще такая чертовски скрытная.

Пока я наблюдаю, она нарезает лазанью, скрестив ноги и неловко оглядывая стол. На последнем свидании она полностью расслабилась рядом с нами. Но теперь она вновь напряжена.

Я перестарался. Цветы, свечи, я снимающий ее пальто и отодвигающий стул — она все это ненавидит. Я облажался.

— Знаешь что? Давай-ка все упростим. — Я встаю и беру обе наши тарелки, перенося их на диван. Зак мгновенно меня понимает и приносит напитки, ставя их на кофейный столик.

— Что ты делаешь? — спрашивает Лейла, вставая.

— Делаю так, чтобы тебе было удобнее. Я подумал, что было бы неплохо сымитировать романтический ужин в ресторане, но тебе это явно не нравится.

— Дело не в том, что мне это не нравится! — быстро говорит она. — Я просто… это кажется таким…

— Ненастоящим? — весело переспрашивает Зак. — Напряженным? Вынужденным?

Лейла колеблется.

— Неестественным, — говорит она в конце концов. — Мне трудно расслабиться, когда вы ведете себя так официально. Из-за этого я чувствую себя так, словно меня осуждают. Но это не значит, что мы должны останавливаться.

— Тот, кого не волнует, комфортно тебе или нет, — дерьмовый кавалер, — говорю я ей, садясь на диван и похлопывая по месту рядом с собой. — Все в порядке. Давай. Садись и ешь.

Ее плечи опускаются от облегчения.

—

Спасибо, — бормочет она, усаживаясь на диван между мной и Заком. Я передаю ей напиток, и Зак притягивает Лейлу к себе. Я чувствую, как ее напряженное тело расслабляется, когда она наконец-то уютно устраивается между нами.

— Ладно. — Она делает глубокий вдох. — Что теперь?

Глава 18

Лейла

Джош передает мне мою тарелку.

— Мы получше узнаем друг друга.

Мое сердце тут же замирает.

— Я уже знаю вас.

— Но не все. — Его темные глаза вспыхивают, встречаясь с моими. — Есть много вещей, которых я о тебе не знаю. Ты не особо разговорчивая.

Я сглатываю, снова опуская взгляд в свою тарелку.

— Может, мне так нравится.

— На свиданиях люди разговаривают, Лейла. В этом-то и смысл.

Я вздыхаю, ковыряясь в своей лазанье.

— Тогда ладно. Спроси меня о чем-нибудь.

Он замолкает на несколько секунд. Я крепче сжимаю вилку, молясь, чтобы он не спросил ничего неловкого.

Я не ожидала, что буду так нервничать на этом свидании. После того недавнего я надеялась, что буду более расслаблена, но такое чувство, что я вернулась к тому, с чего начинала. Джош и Зак сняли свои пиджаки и галстуки, и выглядят очень аппетитно с расстегнутыми воротниками и закатанными рукавами. Зак потягивается рядом со мной, бесцеремонно обнимая меня одной рукой, и мое сердце начинает биться еще сильнее.

— Как ты оказалась в сфере дизайна одежды? — спрашивает Джош.

Я расслабляюсь. С этим все просто.

— Ладно. Все началось с того, что я была на стипендии. «Emery High» — то место, где Люк был моим учителем, — это частная академия. Мои родители не могли позволить себе оплачивать мое обучение, но я получила стипендию. — Я откусываю кусочек лазаньи, быстро пережевывая. — Проблема была в том, что вся униформа стоила в общей сложности около двух тысяч фунтов. Я брала подержанные вещи из «потерянного имущества» и пыталась подогнать их под себя. Обрезала подолы, зашивала дыры и все такое. Но как бы хорошо я ни шила, одежда все равно выглядела изношенной. В классе я выделялась словно белая ворона. Быть «Бедным Ребенком» было не так уж весело.

— Пафосные снобы, — бормочет Зак, пытаясь стащить немного плавленого сыра с моей тарелки.

Я отталкиваю его и улыбаюсь, когда он целует меня в щеку в знак извинения.

— В то время я работала в торговом центре, в отделе нижнего белья. В качестве рождественского подарка они предоставили всем сотрудникам магазина бонус. А в скидочном отделе я увидела тот самый пуш-ап. Он был ярко-розовым с ярко-оранжевыми кружевами. Мне показалось, что он очень сексуальный, поэтому я купила его и надела в школу на следующий день. И я почувствовала себя… уверенной. Красивой. Под моей уродливой, залатанной одеждой на мне было что-то особенное. — Я пожимаю плечами. — Я хотела, чтобы другие почувствовали то же самое. Поэтому я записалась на курсы для начинающих по текстилю и дизайну, поступила в Лондонскую школу моды на второй курс, а остальное уже история.