Притяжение противоположностей
Шрифт:
— У нас здесь тоже хорошая погода, мама, — пыталась перевести разговор на другую тему Джасинда.
Но было невозможно проигнорировать слова отца.
— А что с тем другим парнем, Филипом? Ты еще встречаешься с ним? — снова спросил он.
— Да, папа.
— Хорошо. Я просто думаю, что, может быть, у тебя больше общего с ним.
Ее мать вмешалась снова:
— Лиз ушла всего несколько минут назад. Она возвращается в наш город, так что вы, девочки, сможете видеть друг друга чаще, когда ты вернешься назад.
— Это будет чудесно, —
Она пожалела, что рассказала им об Эрике. Вопросы отца были именно теми, которых она пыталась избежать. Все мысли о различиях между ними, которые она пыталась выкинуть из головы, снова вернули ее к действительности.
В эту ночь Джасинда долго не могла заснуть. А когда, наконец, забылась, ее сны были наполнены тягостными воспоминаниями о Тони. Ей приснилась мучительная сцена, когда она сказала ему, что не может выйти за него замуж, и снова ощутила всю боль от любви к мужчине, с которым не могло быть будущего. На следующее утро Джасинда проснулась окончательно подавленной, и все мысли были сконцентрированы на неизбежной разлуке с любимым и на неопределимых барьерах, расставленных жизнью.
Если она позволит событиям развиваться в том же русле, то, возможно, ее влечение к Эрику зайдет в тупик и наконец совсем ослабеет? А что, если нет? А что, если оно станет еще сильнее? Как будет она бороться с ним, когда придет время возвращаться в Нью-Йорк? Эрик живет здесь: она не могла представить его в городе, да еще в том, в котором сосредоточен ее мир. Выходные дни были сказочными, но ее отношения с Эриком не могли продолжаться. И лучше положить им конец прежде, чем они станут еще более серьезными. Как бы то ни было, она должна найти причину, чтобы перестать встречаться с ним.
7
В понедельник рано утром Эрик стоял возле своего дома, пристально вглядываясь вдаль на холмы. Легкая улыбка заиграла на его лице, когда он вспомнил, как очарована была Джасинда пещерой. Это пробуждало в нем желание показать ей другие малоизвестные места Озаркса. И он радовался, что для этого будет достаточно времени.
Впечатления от общения с Джасиндой, открывшейся ему с другой стороны, были подобны впечатлениям от наблюдения за распускавшимся подсолнухом, поворачивающим свою голову к солнцу. Она больше не похожа на ту строгую и недоступную женщину, которую он встретил в первый раз. Какой бы ни была ее сдержанность по отношению к нему вначале, она, очевидно, преодолела ее.
Он радовался этому. Чем больше был он в обществе Джасинды, тем больше она ему нравилась. И он хотел узнать ее еще лучше. И хотел, чтобы и она тоже поняла его.
Этим же утром Джасинда рассеянно смотрела в записную книжку, когда Лэнн вошел в ее офис. Он остановился перед ее письменным столом и дотронулся пухлыми пальцами до бронзового пресс-папье.
— Ты будешь занята в пятницу вечером? — спросил он.
— Ничего особенного, — она улыбнулась. — Еще одна школьная ярмарка?
— Нет, это вечер встречи людей, которые
— Я… — смутилась Джасинда.
Она запнулась и прикусила губу, вспомнив о своем намерении больше не встречаться с ним. «Едва ли еще одна встреча сможет причинить боль, — возразила она себе. — Нет, это уже может причинить боль». Ее тяга к нему была почти непреодолима. Лишь одним способом она еще могла с этим справиться, и этот способ заключался в том, чтобы не видеть Эрика вообще.
Лэнн смотрел на нее с любопытством.
— Конечно, ты можешь пригласить любого, кого ты захочешь, — он обезоруживающе улыбнулся. — Я знаю, что ты встречаешься с одним преподавателем университета. Пригласи его, а я скажу Мейзи, что Эрик внезапно сломал ногу.
— Я думаю, что приглашу Филипа, — протянула она, все еще борясь с желанием пригласить Эрика. Только один раз, подталкивал внутренний голос. Но она не могла ему уступить.
— Прекрасно, — согласился Лэнн.
Он неуверенной походкой вышел из комнаты.
Джасинде не приходило в голову, что Филип может не захотеть пойти на этот вечер. Вечером, когда она позвонила ему из своей квартиры, он действительно не выразил особого энтузиазма.
— Не могли бы мы просто побыть одни в этот вечер? — спросил он.
— Я уже приняла предложение, — объяснила Джасинда. — Почему ты не хочешь туда пойти?
— Джасинда, ты же знаешь, что там будет скучно. Я не хочу показаться снобом, но что общего может быть у каждого из нас с компанией местных жителей?
Потряхивая рукой с только что накрашенными ногтями, чтобы подсушить лак, она возразила:
— Они очень милые люди.
Он вздохнул.
— Я не говорю, что нет. Я просто думаю, что мы могли бы получить большее удовольствие, проведя вечер наедине, чем с ними. Но если ты действительно хочешь пойти туда, я непременно составлю тебе компанию.
— Лучше будет, если ты не пойдешь, раз это для тебя такая уж большая жертва, — грубо ответила она.
«А Эрик не возражал бы против того, чтобы пойти. Если только…» — подумала она.
— Давай не будем спорить об этом, — сказал он устало. — Когда я должен заехать за тобой? — пытался успокоить ее Филип.
— В шесть.
По крайней мере, они едины в одном — не стоило бы затевать спор из-за таких мелочей.
После того как он повесил трубку, Джасинда не спеша еще раз покрыла ногти лаком. Филип прожил в Арканзасе уже два года, размышляла она, а еще не установил контактов с местными жителями. Он с неослабевающим нетерпением ждал возвращения в Нью-Йорк. «Будет ли она похожа на него через два года? Или она привыкнет к жизни в Арканзасе?» — думала Джасинда.