Притяжение
Шрифт:
— Докажу, что он ошибается?
— Грэм идет по жизни, убежденный в том, что все люди уходят. Если он и вынес какой-то урок из своего прошлого, то только этот. Так что, в какой-то степени, он испытывает облегчение от того, что ты ушла. Ведь он был уверен: рано или поздно ты все равно исчезнешь. Вот за это он меня терпеть не может. Несмотря ни на что, я упорно продолжаю появляться в его жизни. И это сводит его с ума. Так что если ты ищешь способ отомстить Грэму за причиненную боль, то лучший из всех — это доказать его неправоту. Доказать ему,
— Олли?
— Да?
— Что за слово он вам подсказал? Чтобы описать меня?
— Чистота, моя дорогая. — Он в последний раз приподнял шляпу и направился к выходу. — Грэм назвал тебя чистой.
Когда я поднялась на крыльцо и подошла к нему, Грэм сдвинул брови, скрестил на груди руки и удивленно произнес:
— Вернулась. Честно говоря, я думал, что это произойдет на несколько дней раньше.
— С чего ты так решил? — спросила я.
— Профессор Оливер сказал мне, что ты получила цветы.
— Да.
Он приподнял бровь.
— Это было четыре дня назад.
— И что?
— Ну, тебе понадобилось много времени, чтобы прийти сказать спасибо.
Его сухой строгий тон не шокировал меня, но, услышав эти слова, я почему-то вздрогнула.
— Почему я должна благодарить тебя за цветы? Ты их даже не выбирал.
— Какое это имеет значение? — спросил он, почесывая затылок. — Ты ведь приняла их и, получается, показала себя неблагодарной.
— Ты прав, Грэхем. Самая невоспитанная тут я. В любом случае, я здесь только из-за твоего сообщения о болезни Тэлон.
Не дожидаясь приглашения, я вошла в дом, сняла куртку и бросила ее на стул в гостиной.
— Небольшая температура, но я не был уверен, что… — Он сделал паузу. — Ты вернулась, потому что она заболела?
— Естественно, вернулась. — Я фыркнула. — Я ведь не монстр. Если Тэлон нуждается во мне, то я буду здесь ради нее. Просто до сегодняшнего дня ты не оставлял сообщений.
— Да, конечно, — кивнул он. — Послушай…
— Не извиняйся, это похоже на слабость.
— Я и не собирался извиняться. Просто собирался сказать, что прощаю тебя.
— Прощаешь меня? За что?
Он отвернулся, взял мою куртку со стула и повесил ее в шкаф.
— За твое ребячество и за то, что исчезла на несколько дней.
— Ты ведь шутишь, да?
— Я не из тех, кто шутит.
— Грэм, — начала говорить я, но потом закрыла рот и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы сдержаться и не ляпнуть того, о чем впоследствии пожалею. — Ты можешь хотя бы на секунду почувствовать себя виноватым за свое поведение в музее?
— Виноватым? Я подпишусь под каждым словом, сказанным в тот вечер.
— Под каждым словом? — удивленно ахнула я. — Значит, ты не испытываешь сожаления?
Он выпрямился и засунул руки в карманы джинсов.
— Конечно, нет.
— Твое представление о правде сильно отличается от моего. В твоих словах вообще ни капли правды. Просто ты решил высказать вслух свои занудные, никому не интересные домыслы. О чем, кстати, тебя никто не просил.
— Он обращался с тобой, как…
— Грэм, просто остановись. Никто не спрашивал твоего мнения по поводу его отношения ко мне. Никто не просил твоего совета. Я просто пригласила тебя на это мероприятие, решив, что вам с Тэлон скучно сидеть в четырех стенах, и пора бы немного отвлечься. Я ошиблась.
— Я не просил твоего сочувствия.
— Ты прав, Грэхем. С моей стороны глупость — протягивать руку помощи и пытаться наладить хоть какие-то взаимоотношения с отцом моей племянницы.
— Ну, ты сама виновата. Твоя потребность всюду совать свой нос — это нелепое ребячество. Ты позволяешь эмоциям управлять тобой, и это делает тебя слабой.
Я ахнула, не веря своим ушам, и покачала головой.
— То, что я не такая, как ты, не означает, что я слабая.
— Не делай этого, — тихо сказал Грэм.
— Не делать чего?
— Не заставляй меня чувствовать раскаяние из-за своих комментариев.
— Я и не пытаюсь этого делать.
— Тогда из-за чего это происходит?
— Не знаю. Может, это твоя совесть?
Он прищурил свои темные глаза, но тут заплакала Тэлон, и я направилась в сторону ее комнаты.
— Нет, — сказал Грэм, — ты можешь уходить, Люсиль. Твои услуги больше не нужны.
— Это глупо, — сказала я. — Я могу успокоить ее.
— Нет. Просто уходи. Ясно ведь, ты хотела уйти. Вот и уходи.
Грэм был жестоким монстром — порождением стечения самых чудовищных жизненных обстоятельств. Он был до боли красив в своем мрачном трагизме. Его слова гнали меня прочь, а глаза умоляли остаться.
Я прошла мимо него. Наши плечи соприкоснулись. Выпрямившись, я заглянула в его темные глаза.
— Грэхем, я никуда не собираюсь уходить, так что можешь не надрывать голосовые связки, пытаясь выгнать меня отсюда.
Входя в комнату Тэлон, я подсознательно ожидала, что Грэм попытается меня остановить, но он даже не последовал за мной.
— Привет, милая, — сказала я, когда взяла Тэлон на руки. Умом понимала, что не виделись мы с ней чуть меньше недели, но готова была поклясться — за это время она подросла. Светлые волосики стали гуще, а шоколадного цвета глазки радостно блестели. Она даже улыбаться стала шире, несмотря на горячий лоб и легкое покашливание. Тихонько напевая себе под нос, я положила ее на коврик, чтобы сменить подгузник, и Тэлон тут же подарила мне яркую улыбку. Я подумала: а будет ли улыбка ее отца такой же прекрасной, как у дочери? Если только он вообще когда-нибудь улыбается. Интересно, как бы выглядели его полные губы с приподнятыми уголками.