Притяжение
Шрифт:
— А твоя дочь нет. Со мной все будет в порядке. Кроме того, дома есть виски, — пошутила Люси, хотя глаза ее все еще были опухшими после эмоционального срыва, до которого ее довел тот мудак.
Я слегка покачал головой, выражая свое несогласие.
— Подожди здесь минутку, — сказал я и поспешил в свой кабинет. Там я взял три из пяти бутылок виски, стоявших на моем столе, и понес их в прихожую, где стояла Люси. — Вот. Выбирай. Ты можешь выпить столько виски, сколько захочешь, и переночевать в любой из свободных
Она прищурилась.
— Ты не намерен отпускать меня домой на велосипеде?
— Нет. Совершенно не намерен.
Люси прикусила нижнюю губу и прищурилась.
— Прекрасно. Но ты не будешь осуждать меня за бурный роман, который вот-вот начнется у нас с Джонни? — сказала она, забирая из моих рук бутылку «Джонни Уокер».
— Договорились. Если тебе что-нибудь понадобится, просто постучись ко мне в кабинет. Я не собираюсь спать, поэтому смогу помочь тебе.
— Спасибо, Грэм.
— За что?
— За то, что подхватил, удержал, не дал упасть и удариться о землю.
Тук-тук-тук.
Удивленно приподняв брови, я взглянул на закрытую дверь своего кабинета — мне оставалось допечатать несколько предложений, и двадцатая глава книги готова. Стол был завален салфетками, а рядом со мной стояла наполовину пустая склянка с микстурой от кашля. Глаза слегка пощипывало от усталости, но я знал: до утра мне нужно написать еще пять тысяч слов, и тогда можно будет сказать, что ночь прошла не зря. Кроме того, через несколько часов проснется Тэлон, требуя очередную бутылочку смеси, так что даже помышлять о сне бессмысленно.
Тук-тук-тук.
Встав из-за стола, я потянулся и открыл дверь. На пороге кабинета стояла Люси с бокалом виски в руке и удивительно широкой улыбкой на лице.
— Привет, Грэм-Сухарь, — произнесла она заплетающимся языком, покачиваясь взад-вперед.
— Тебе что-нибудь нужно? — настороженно спросил я. — С тобой все в порядке?
— Ты экстрасенс? — спросила она, затем поднесла бокал к губам и сделала глоток. — Или волшебник?
Я приподнял бровь.
— Прости, что?
— В смысле, ты должен быть или экстрасенсом, или волшебником, — сказала она, напевая, пританцовывая и кружась в коридоре. — Иначе как бы ты узнал, что Ричард… что этот хрен моржовый бросит меня? Мы с Джонни сегодня много раз это обсуждали и пришли к выводу, что единственный для тебя способ узнать это — быть экстрасенсом. — Она подошла ко мне и постучала указательным пальцем по кончику моего носа. — Или волшебником.
— Ты напилась.
— Я счастлива.
— Нет, ты пьяная. Просто прячешь свою печаль в алкогольном тумане.
— Que sera, sera. — Она хихикнула и попыталась заглянуть в мой кабинет. (Примеч.: Que sera, sera
— Так вот где творится волшебство! — Она снова хихикнула и, прикрыв рот ладонью, прошептала мне на ухо: — Я имела в виду волшебство твоих романов, а не сексуальную жизнь.
— Да, Люсиль, я так и понял. — Закрыв дверь кабинета, я вышел к ней в коридор. — Не хочешь воды?
— Хочу. Со вкусом вина, пожалуйста.
Мы прошли в гостиную, и я попросил ее подождать на диване, пока принесу воды.
— Эй, Грэм-Сухарь, — окликнула она меня. — Какая твоя самая большая надежда?
— У меня вообще нет надежд, и я уже говорил тебе об этом, — крикнул я в ответ.
Когда вернулся, она сидела на диване и улыбалась.
— Вот, держи, — сказал я, протягивая ей стакан.
Она сделала глоток и ошеломленно распахнула глаза.
— О, Боже! Теперь я точно знаю, кто ты. Не экстрасенс. Не волшебник. Ты — Иисус наоборот! — воскликнула Люси с выражением искреннего удивления на лице.
— Иисус наоборот?
Она коротко кивнула.
— Ты превратил вино в воду! — Тут даже я не смог сдержать улыбку, и Люси это заметила. — Ты это сделал, Грэм-Сухарь. Ты улыбнулся.
— По ошибке.
Склонив голову набок, она смерила меня изучающим взглядом.
— На данный момент для меня это самая любимая ошибка. Можно открыть тебе секрет?
— Конечно.
— Может, ты и не экстрасенс, но иногда мне кажется, что я сама экстрасенс. У меня такое чувство, что однажды я смогу понравиться тебе.
— О, в этом я очень сомневаюсь. Ты очень надоедливая и здорово меня достала, — пошутил я, заставляя ее рассмеяться.
— Да, но все же. Я как вросший ноготь на ноге. Стоит мне у кого-то появиться, и я тут же вцепляюсь мертвой хваткой.
— До чего же отвратительно сравнивать себя с кем-то или с чем-то. — Я поморщился. — Я к тому, что это реально самое худшее сравнение из всех, что мне доводилось слышать.
Она ткнула меня пальцем в грудь.
— Если ты в итоге решишь использовать его в одном из своих романов, я хочу получить гонорар.
Я усмехнулся.
— Поручу своему адвокату связаться с твоим адвокатом.
— О! Ты снова улыбнулся! — сказала она, приближая ко мне свое изумленное лицо. — Улыбайся. Тебе это очень идет. Не могу понять, почему ты стараешься избегать улыбок.
— Тебе только кажется, что мне идет улыбка. Это потому, что ты пьяна.
— Я не пьяная, — возразила она слегка заплетающимся языком. — Я трезвая, как стеклышко.
— Ты сейчас не сможешь идти ровно, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.