Притяжение

Ann Lee

Я прижала к себе ладонь, которая ещё хранила отпечаток его щеки, и, не переставая смотреть на Руслана, пытаясь «перезагрузить систему».

— Я, я… — в голову ничего не шло, и даже крик Тимура не вывел меня из ступора.

Руслан, молча, поднялся, надел пижамные штаны, и вышел, а через несколько секунд, я услышала его голос в радио-няне. Он ворковал с сыном, а я всё больше, прямо-таки под завязку, загружалась стыдом.

Я не могла себе объяснить, что произошло. Помню только яростную вспышку, которая сменила

яркий оргазм, и желание причинить ему боль.

Я слушала, как Руслан, просит Тимура подождать, что сейчас они пойдут вниз, и он приготовит ему смесь. Слушала его низкий голос, и боялась, что вот так ласкового он больше не заговорит, со мной, точно.

В кухню решаюсь спуститься минут через пять.

Руслан сидит на стуле, держит на руках Мурика, который с удовольствием сосёт свою смесь. Он всё также с голым торсом. Очень красивый.

Если раньше меня преследовал его образ, и я хотела воплотить его на холсте, то теперь всё больше ловлю себя, на том, что хочу написать их обоих вот так. Тимур на руках у Руслана. Он без рубашки, чтобы чётко прорисовать его мышцы, и рисунки татуировок. Показать контраст между сильным отцом и хрупким сыном.

У него всклокоченные волосы, и задумчивый взгляд. Он смотрит то в окно, то на чмокающего сына, и я знаю, что он заметил меня, но Руслан не поворачивается в мою сторону.

Я подхожу ближе, и, закусив губу, комкаю подол его футболки, что накинула на себя. Пол тёплый, но мне всё равно холодно, и я как цапля, ставлю одну ступню на икру другой ноги, чтобы погреть её.

— Руслан…

— Чего с голыми ногами выперлась? — смотрит он на меня, и я вижу, что он даже не вытер кровь на губе, и она засохла яркой дорожкой на его бороде.

Я, спохватившись, кинулась к умывальнику, и, намочив кухонное полотенце, подошла к нему, желая стереть кровь, но он не дал, отшатнулся от меня, пронзительно посмотрел, и мне стало невыносимо стыдно. Опять.

— Может, объяснишь, кого хера происходит? — рявкнул он, и Тимур на мгновение замер, но потом, видимо рассудив, что это не ему, продолжил трапезу.

— Я… не знаю, — выдохнула я, и опустила протянутую руку с полотенцем, и взгляд, снова соорудив из ног одну ходулю.

— Либо иди, надень носки, либо сядь уже куда-нибудь, — раздражённо повёл плечами Руслан.

Я послушно опустилась на стул рядом с ними, и поджала ступни. Теплее мне не стало, но уже было не до этого.

Мне было так стыдно, что всё остальное отступало на второй план. Глаза защипало, и я безуспешно боролась со слезами, совершенно сбитая с толку своим поведением.

— Вика, чего ревёшь? — уже более миролюбиво, поинтересовался Руслан, аккуратно переворачивая Мурика столбиком, чтобы сытый сын успешно срыгнул весь воздух, который успел заглотить, и стал, ходит из стороны в сторону.

— Ну, врезала и врезала, — вздохнул он, — хотелось бы понять

за что? Секс не понравился, или больно сделал?

— Нет, — мотнула головой, и тем же полотенцем, что собиралась стирать кровь с его лица, промокнула свои глаза.

Такое импульсивное поведение смахивает на игру гормонов, и я потихоньку начала догадываться, что тест меня не обманул.

— Тогда что? — Руслан ловко присел передо мной на корточки, придерживая Тимура.

— Мне кажется, я беременна, — выдохнула я, и спрятала лицо во влажной ткани.

Минуту ничего не происходило, а потом на мои голые коленки опустились горячие ладони.

Я оглянулась.

Мурик лежал в покачивающейся переноске, осоловело глядя на крутящейся мобиль, а Руслан снова застыл передо мной, с этой своей кровью, и задранной бровью.

— Что значит, кажется? — спросил он.

Блин, да что же это со мной?

Но стоило ему вот так участливо посмотреть на меня, да ещё эта разбитая губа. Мои глаза снова наполнились слезами.

— У меня задержка… Я сделала тест… Он положительный, — выдаю всё это через всхлипы.

— Ну, а ревёшь-то чего? — Руслан начал стирать набегающие слёзы с моих щек. — Ну, беременна, и беременна. Это же хорошо!

Я повертела головой.

— Что? — он повторил за мной этот жест.

— Я не хочу рожать, — вытужила из себя я правду.

И тут же ладони на моём лице застыли, а взгляд карих глаз остыл.

— Ты не хочешь рожать моего ребёнка? — переспросил Руслан, таким страшным механическим голосом, что духу мне хватило только кивнуть.

— Позволь поинтересоваться, почему? — продолжил он тем же тоном.

Я собралась с силами.

— Это слишком стремительно… И я не планировала, Руслан. Мне уже тридцать шесть. Я ещё от Мурика не отошла. Понимаешь…

— Нет, не понимаю, — он, наконец, встал, и отошёл к окну.

Я смотрела на его чёткий профиль, и кусала губы.

— Ты же сама говорила, что Тимур для тебя открытие. Что ты любишь его так сильно, что не понимаешь, как жила без него, — перечисляет он.

— Дело не в этом, Руслан, — я чувствую снова зарождающееся раздражение, и стараюсь не пустить в голос яда, потому что это не та тактика, которая сейчас нужна.

— Дело в том, что ты не хочешь рожать, — не облегчает он мне задачу, язвя в ответ.

— Как ты не можешь меня понять! — всё же не удерживаюсь. — Ты хоть представляешь, что переживает женщина, во время беременности? А во время родов? Моё тело, это уже катастрофа! Я не оправилась от одних родов, а уже нужно готовиться к следующим.

— И какой срок? — вдруг перебивает он мою тираду.

— Не знаю я, — досадно поджимаю губы, — предположительно месяц.

— Месяц — повторяет он. — Какой он там? Примерно вот такой, — и он показывает пальцами сантиметров пять.