Притяжение
Шрифт:
— Который час? — спросила Ник.
— Около половины пятого.
— Боже! — воскликнула Ник, пытаясь сосредоточиться.
— Как суп?
— Очень вкусный. Как раз то, что доктор прописал.
— Я рада. А теперь расскажи мне подробно, что случилось.
— О, Боже, — простонала Ник, пытаясь представить то, что с ней произошло, так, чтобы можно было объяснить свое появление в материнской постели, не возбуждая особых подозрений. — Боюсь, я слишком много выпила вчера вечером…
— Ах, дорогая, — протянула мать — завязавшая алкоголичка. Ник заметила,
— Это длинная история, мама, — ответила Ник, не утрачивая бдительности. — Кажется, я оставила его на сиденье такси; когда расплачивалась…
— А ты не хочешь принять участие в моем эксперименте? — прервала ее мать.
— В каком эксперименте? — удивилась Ник.
— С голубцами.
— Да. Конечно, — проговорила Ник. Манера матери недослушивать ответы на собственные вопросы всегда раздражала ее. Она вроде бы хотела знать все о жизни своей дочери, но неизменно прерывала ее через тридцать секунд после того, как Ник начинала рассказывать о себе.
Однако на этот раз Ник только обрадовалась, что ей не надо продолжать свой рассказ. Она улыбнулась, благодарная за суп и за заботу.
— Что же это за эксперимент?
— Варится рис. И добавляется сушеный инжир, — произнесла мать таинственным тоном, словно открывала ей местонахождение клада.
Суп подействовал на Ник удивительно благотворно, хотя мысль о рисе и инжире ее не вдохновила. Она решила угодить матери, стараясь внимательно слушать.
— Дорис Эрман сказала, что в последний раз израсходовала на голубцы полпачки риса. И очень много сушеного инжира. Дорис никогда ничего не выбрасывает и говорит, что блюдо получилось отменное.
— И ты ей веришь?
— Во всем, что касается кулинарии. Она никогда не давала плохих рецептов. Но ты должна пообещать мне, что не скажешь отцу о моем эксперименте. Я собираюсь заморозить часть голубцов до его приезда, а он, если узнает о рецепте, не станет их есть.
— Я не проболтаюсь, — пообещала Ник.
— Признаюсь, меня так и подмывает добавить в голубцы полчашки красного вина. Но нет. Мои друзья из общества анонимных алкоголиков утверждают, что алкогольные напитки нельзя использовать даже для приготовления пищи. — Мать несколько секунд изучала лицо Ник. — Я полагаю, это означает, что тебе придется поехать на Манхэттен, в это чертово Бюро по средствам передвижения.
— О, Боже, — простонала Ник, забывшая о потерянных водительских правах.
Она получила права в Калифорнии, во время трехмесячного пребывания в Лос-Анджелесе несколько лет назад. Она крайне редко пользовалась автомобилем в Нью-Йорке, но в Лос-Анджелесе без него не обойтись. Ник очень расстроилась из-за потери водительских прав: уж очень хорошо она там получилась на фотокарточке.
На этой фотокарточке, сделанной после уик-энда, проведенного в Малибу, где она занималась тем, о чем не рассказывают матери, Ник выглядела счастливой, загорелой, уверенной в себе. Ник с гордостью показывала эту фотографию каждому новому приятелю. Она собиралась увеличить ее, чтобы потом как-нибудь
Мысль о фотографии почему-то напомнила Ник о Линде Блейк. Она снова достала переносную приставку к автоответчику. Не прерывая мать, продолжавшую рассказывать рецепт голубцов, Ник набрала номер и стала слушать оставленные послания.
Одно из них было от матери, звонившей ей пару часов назад из платного телефона-автомата и умолявшей Ник сказать наконец, придет ли она на обед к Эстер.
«Мать в стереозвучании».
Ник мысленно отругала себя за то, что не купила приставку новейшего образца, позволявшую прослушивать послания в ускоренном режиме. Она продолжала кивать матери, слушая ее голос в трубке.
Невольно Ник вернулась в мыслях к прошедшей ночи.
«Ты сентиментальная потаскуха, и никакой материнский суп не спасет тебя от жалкой, но заслуженной смерти от СПИДа».
Наконец послание матери закончилось, и зазвучало следующее, от Линды Блейк.
«Говорит Патрик из офиса Линды Блейк, — произнес голос одного из мальчиков Линды, эвфемистически именовавшихся ассистентами. — Линда просит вас позвонить ей, когда у вас будет время».
«Это плохой признак, — подумала Ник. — Когда у Линды хорошие новости, она звонит сама».
Ее мать продолжала:
— …мне сказали, что прошлой ночью на Сент-Маартене скорость ветра доходила до ста миль в час. Твой бедный отец! Мне следовало поехать вместе с ним, но кто мог предположить… К тому же у нас билеты на балет…
Ник нажала на нужную кнопку приставки и сняла телефонную трубку.
— Мама, мне нужно сделать очень важный звонок. Оставь меня одну.
Мать немного опешила, но поднялась и направилась к двери.
— Еще супу? — спросила она на пороге.
— Нет, спасибо, но суп изумительный.
— Я сварила его специально для тебя, потому что Терри сказал, что ты неважно себя чувствуешь.
— Он очень вкусный, мама, но больше я не хочу… Наверное, у меня грипп или что-нибудь в этом роде.
— Ты останешься на обед?
— Спасибо, но, наверное, нет.
— Голубцы по рецепту Дори Эрман, — произнесла мать, подняв брови, с намеренно глуповатым видом, словно предлагая Ник бриллиант невиданного размера.
«Ладно. Кстати, за обедом я расскажу тебе все о своих похождениях».
— У меня есть на сегодня кое-какие планы, мама, — проговорила Ник извиняющимся тоном. — И мне действительно нужно сделать очень важный звонок. Прости меня.
— Я думаю, тебе не следует уходить, если у тебя грипп, но делай как знаешь, — сказала мать, направляясь на кухню. — Я дам тебе немного супа с собой.
Ник набрала номер Линды Блейк. Патрик, новый ассистент, представился официальным тоном.
— Привет, Патрик. Говорит Николетта. — Только близкие друзья называли ее Ник.
— Извините, — сказал Патрик. — Николетта?.. — Он замолчал, пытаясь вспомнить ее фамилию.