Привал странников
Шрифт:
– Зачем тебе все это, Саня?
– перебил его Казарян.
– Я же объясняю: я, как Бетька, в ярость впадаю от аномалий.
– И больше ничего сказать не можешь?
– Пока ничего.
– Ну, хоть соображения ума имеются?
– Соображения ума имеются.
– Мы чем можем помочь?
– вступил в разговор Алик.
– Кстати, я узнавал в ОДТС, - сказал Казарян.
– Заказов на сторону по искусственному кирпичу цех не выполнял.
– Значит, ворованный, - решил Смирнов.
– Концов, следовательно, не найдешь.
–
– повторил свой вопрос Алик.
– Подождите пока, ребятки. Пусть вначале свечусь я один.
Наконец он застал Ночевкина. Одуревший к концу дежурства младший лейтенант долго пялился на Смирнова, пока не сообразил, кто перед ним. Сообразил и обрадовался своей сообразительности:
– Так мне о вас лейтенант Перфилов говорил!
– И что он обо мне говорил?
– Что вы интересовались, кто последний с Юрой Трындиным разговаривал. Так это я разговаривал.
– Тогда у меня к тебе, лейтенант, несколько вопросов. Первый: говорил Трындин тебе, что получил анонимное письмо о наркотиках?
– Нет.
– А о наркотиках вообще в этот день разговор был?
– В этот день не было. А вообще-то он этими делами очень интересовался. Я капитану Махову из МУРа об этом уже рассказывал.
– С Маховым я побеседую про наркотики. А ты мне об этом дне расскажи поподробнее. Ну, вспомни, вспомни, Ночевкин! У тебя же хорошая память!
– Не жалуюсь, - согласился Ночевкин и обратился к своей хорошей памяти.
– Первый раз он забежал к нам часов в двенадцать, начальника спрашивал, а начальника не было. Тогда он решил в райисполком сходить...
– Ну и?..
– Ну и пошел. Через час вернулся и опять начальника спросил. А начальник все еще с совещания не возвращался. Тогда Трындин решил пообедать и по участку прогуляться. Больше я его не видел. А в пять все это случилось...
– Подробности, подробности, Ночевкин! Что он о визите в райисполком говорил?
– Говорил, что чертовщина какая-то получается, путаница, не понять ничего...
– А что он хотел понять?
– Кто его знает. Наверное, об этом с начальником хотел посоветоваться.
– Страна Советов, - сказал Смирнов.
– Спасибо тебе, Ночевкин.
– Так помог чем-нибудь?
– обрадовался старший лейтенант.
– Еще как!
Суббота была, ленивая летняя суббота. Алик уехал на дачу к жене своей, которая пасла там свою любимую внучку Ксюшу. Уехал временным, на два дня, подпаском. И для Романа суббота была святым армянским семейным днем. Так что приходилось гулять в одиночестве.
Смирнов доковылял до центра. У чумового "Детского мира", на остановке сорок восьмого троллейбуса с устрашающей табличкой "Посадки нет", пользуясь видимыми признаками своей инвалидности, влез в салон и выбрал местечко посимпатичнее.
Троллейбус повернул на Кузнецком мосту и через Большую Лубянку поплыл к Сретенке. Москва, Москва! Мещанская, Крестовский мост, Ярославское шоссе. Вот и сельскохозяйственная выставка.
К
Бар искал самостоятельно, без расспросов. Нашел-таки, в конце концов, по табличкам, благо знал, как слово "бар" по-иностранному пишется.
Мило, очень мило, главное - малолюдно. Не время еще, не вечер; лишь в углу настойчиво наливалась шампанским четверка молодых громадных скандинавов, да за стойкой тихо грустил под импровизацию Дейва Брубека искомый Денис. Повезло на этот раз. Только вот опять на высокий стульчик лезть.
А на полках-то, на полках! И советское, и заграничное, и полное, и початое - пей - не хочу! Хорошо быть иностранцем! Денис вопросительно, не узнавая, посмотрел на Смирнова.
– Налей коньяку сотку. И водички запить, - сделал заказ Смирнов.
Денис без улыбки (не уважал аборигенов) заказ мгновенно выполнил. Смирнов споловинил, запил водичкой и приступил к демонстрационному разглядыванию Дениса.
– Что-нибудь еще?
– не выдержал Денис.
– Не узнаешь?
– спросил Смирнов.
– А почему я вас должен узнавать? Вы - киноартист?
– изысканно хамя, вопросом на вопрос, ответил поднаторевший во всем бармен. Смирнов извлек из кармана мятую пачку "Беломора", коробок спичек, закурил. Морщась от плебейского дыма, Денис придвинул к брошенной на стойку пачке фирменную мальборовскую пепельницу. Воспользовавшись барменовской любезностью, Смирнов осторожно уронил в пепельницу обгоревшую кривую спичку и сказал назидательно:
– Ты, как высокий профессионал, клиента с первого раза срисовывать должен.
– Я, как высокий профессионал, должен обслуживать клиента быстро и вежливо. И все.
– Следовательно, со мной разговаривать не хочешь?
– А, собственно, о чем?
– О "Привале странников", например.
– Я туризмом не увлекаюсь.
– И глазом не моргнул. Ушлый паренек.
– А чем ты увлекаешься, если не секрет? Не нумизмат ли?
– В каком смысле?
– В самом прямом. Как любитель и коллекционер денежных знаков. Смирнов допил сотку и ухмыльнулся, обнажив хищную искусственную челюсть. Налей-ка еще сто.
– Мне кажется, что вам достаточно, но что ж?
– Денис тоже улыбнулся и артистично налил.
– Ты еще и консультант, - отметил Смирнов, придвигая стакан.
– Извините, я на минуту отлучусь, - сообщил Денис и исчез за незаметной дверью в деревянной стене. Смирнов самую малость поскучал один, а потом от нечего делать обернулся к гуляющим скандинавам: любопытно было, чем они там занимаются. Самый здоровый и веселый тотчас поймал его взгляд и, приветствуя, поднял полный фужер. Смирнов салютовал стаканом. Тогда скандинавы - все - вскричали: