Привет, Афиноген

Афанасьев Анатолий Владимирович

Гаврик было насупился, но тут же опять просветлел и заулыбался.

— Нравится мне, как ты разговариваешь, Геня. Хорошо, свободно. Нас с тобой двое таких в Федулин- ске. Ну, от силы пятеро.

— Не хитри, Гаврик. Каких это таких?

— Таких, которые прямо, как есть, отвечают, чего хотят сказать, то и говорят. Вообще народ у нас не очень крепкий, с некоторыми даже тошно. Вот ты мне сказал «один доберусь», валяй, то ись, Гаврик, отсюда, не до тебя. Ты сказал, я не обиделся, понял, потому что прямо и открыто. Думаешь, любой так ответит? На–кось| С ума сойдет,

а будет меня обхаживать и лукавить. Многие не умеют отвечать как есть, как сердце требует. Которые, может, побаиваются, а другие вовсе не умеют и не хотят, не любят.

— Заврался ты, кажется, Гаврик, от избытка сил. Суд вершишь. Люди иногда лукавят не от страха и подлости. Из вежливости и добрых чувств. Потом — не в словах правда, слова превратны.

— А в чем правда, Геня? Ну, определи.

Светлым заревом отливали выцветшие глаза Гаврика, наклонил он сверху голову, приблизил ухо, готовясь принять в себя любую правду, какая она коварная ни будь, и схоронить за пазухой. Но Афиноген не открыл ему секрета. Остановился, прижал тапочки к груди:

— Гаврик, у тебя сигаретки не найдется? Курить хочется, помираю!

— Ты что, Геня! Кабы я курил и пил, мне бы другая цена была. И ты тоже зря куришь. Брось! Тебе не надо. Курить начнешь — про всякую правду забудешь… Одно из двух: либо курить, либо правду шукать.

— Что такое? — У Афиногена от изумления рассеялся мрак в голове. — Что же это на свете творится. Одни философствуют, другие пиво пьют. Чернокнижники! А я к невесте иду, — взмолился он. — Оставь меня!

— К невесте? Это святое. Поздравляю, Геня. Ты меня не совсем до конца понял. Я помочь хотел, дух в тебе укрепить. Гляжу — ты еле ползешь… Невеста — другая песня. Из больницы — к невесте! Уважаю. Айда, Гаврюха, в кювет!

Дав сам себе команду, богатырь развернулся и потопал обратно. Афиноген глянул ему в спину — богатырь как богатырь. Высоченный, дружественный и с загадками!

Совсем уж около Наташиного дома Афиногена окружили ребятишки. Они часто выполняли его мелкие поручения, теперь у них самих, видимо, образовалась к нему просьба.

— Дяденька Афиноген, — поднимая одно плечо выше другого, кокетничая, пропищала семилетняя девочка Катя. — Вы не очень куда–то спешите? Не очень?

— Как раз спешу, — ответил Афиноген, глядя в нахальное лицо трудного третьеклассника Вадима. — Но у меня хватит времени спросить у тебя, Вадик Черноу- сов, почему ты не в школьном лагере? И дождаться ответа. Отвечай, Вадик Черноусое!

Внимание детишек переключилось на Вадика, который еще более отодвинулся и передернулся, как от крапивы.

— Я был в лагере. Меня вожатая взяла и выгнала.

— За что?

На лице трудного третьеклассника выразился нелюбезный вопрос: «А кто ты такой, дяденька, почему я тебе должен отвечать?» Но он пересилил себя и опять ответил вежливо:

— Она сказала — я ей мешаю читать малышам книгу.

Дети сдержанно загудели в шесть маленьких ртов.

— Что сей означает звук? — поинтересовался Афиноген.

Девочка Катя набралась смелости и объяснила:

— Мы никто с Вадькой

не хотим водиться. Он сам за нами ходит и заставляет…

— В каком смысле заставляет?

— Заставляет играть с ним в расшиша.

Гудение приобрело оттенок сдерживаемого негодования. Афиноген переложил тапочки в левую руку и велел третьекласснику подойти ближе. Вадик не двинулся с места, заложил руки за спину и изящно сплюнул, еле приоткрыв губы. Этот жест был понятен Афиноге- ну. Юный задира предостерегал его от излишней назойливости.

— Значит, так, уважаемый Вадим Черноусое. Я во всем разобрался. Ты, оказывается, террорист и шулер, раз заставляешь невинных малюток играть с тобой в денежную азартную игру расшишо. А почему бы тебе не сразиться со мной?

Третьеклассник присвистнул, выразив тем самым целую гамму чувств, упрощенно изложить которую можно словами: «Шутишь, дядя! Не на такого напал!» Одновременно Вадик занял позицию, пригодную для успешного и немедленного бегства.

— Я говорю с тобой серьезно, как с мужчиной. Сыграем разок?

— Где?

— Прямо тут.

Вадик спросил:

— А у вас деньги есть?

— Ребятки, кто даст дяде Афиногену взаймы любую монетку?

Дети зашушукались, заверещали и стали разглядывать друг друга. Девочка Катя, решившись, сунула ручку в затейливый карманчик своей юбочки и достала монету достоинством в две копейки. Она протянула ее Афиногену на ладошке, как сказочная принцесса в лучшие времена вручала рыцарю ключик от своего невинного сердца.

— Вот деньги, — сказал Афиноген. — Покажи свои.

Трудный третьеклассник задумался, заколдобился, затем извлек из штанов целую горсть, где были две стершиеся биты, несколько мелких пуговиц, три–четыре медяка и подшипник.

— Моей будешь играть? — спросил Вадик, показывая биты. Он готов был к испытанию и отбросил сомнения.

Они поставили деньги на кон. Афиноген полную двушку, а его противник две однокопеечные монеты — игра началась. Афиноген великодушно предоставил мальцу преимущество первого удара, при умелой игре решающее.

Вадик процедил сквозь зубы: «Рассыпься, мелюзга! Учись, на старших глядя!» — согнулся над коном, еще раз с последним недоверием взглянул на Афиноге- на и, примерившись, хряснул. Он промахнулся, позорно промахнулся, не попал по кону. Бита — металлический кружок — прозвякала по асфальту и даже не рассыпала столбик.

— Бей вторично, — разрешил Афиноген сверху. Он прикидывал, сумеет ли опуститься на корточки. А если сумеет, то встанет ли потом. Вадик Черноусое заметался. Мгновенно его маленькая душа оказалась растерзана непомерной сложностью выбора. Ударить вторично, подряд, не по правилам, вопреки правилам, но зато это давало ему шанс на выигрыш. Пропустить удар? Но ради чего? У него мало денег и так трудно их доставать. Взрослые же не считают такие монетки вообще за деньги. Он сам видел, как в магазине один дядька обронил пятак и поленился его поднять. Так и ушел, не подняв. Правда, Афиноген, с которым свела его жестокая игра, сам не при деньгах, он ставит Катькину «двушку».