Привет, любимая
Шрифт:
– А о чем говорить?
– отозвалась я.
– Конечно. И так все ясно, - он говорил серьезно и не думал смеяться надо мной, - Я не оправдываю Светку. Она ведет себя, как скотина. Но зачем ты себе будешь нервы мотать? У вас и так с Мишкой не семья, а цыганский табор.
– И что же я должна делать?
– Помнишь, я пошутил, мол, вы разведетесь? В каждой шутке есть доля шутки. Разводись!
– Зачем же тогда было выходить замуж?
– мои ноги снова понесли меня к дому. Трудно было смотреть Олегу в глаза. Практически невозможно.
– Ты ведь назло мне вышла за него? Да?
– в этом вопросе не ощущалось назойливости. Только уверенность.
– Да, нет. Я об этом и не думала. Он все решал за меня. Скомандовал, я подчинилась.
Говорить Олегу правду не хватало мужества. Да и не к чему ему было знать эту правду, горькую и обидную. Мы уже молча дошли до моей калитки на задворках.
– Спокойной ночи, Олежка.
– Аля!
Пришлось остановиться и повернуться к нему.
– Если нужно подождать, я подожду. Ты поняла?
Я все поняла. Это он не понял, что ждать придется очень долго. Вероятно, всю жизнь.
Щеколда на калитке тихо звякнула.
– Аль, это ты?
– тревожно спросила из сгущавшихся сумерек тетка.
– Я, теть Нин.
– Миша с тобой?
– Нет, играет. Пока, Олег, - протянула ему руку.
– Ты подумай, - крикнул он мне вслед.
– Это тебя кто провожал-то? Олег, что ли?
– заинтересовалась тетка.
– Олег.
– Ох, Алька... Узнает Мишка, голову оторвет.
– А он знает, - я стояла у поленницы
– Ты иди в дом, теть Нин. Я здесь посижу немного. Одна хочу побыть.
– Вы поругались?
– окончательно расстроилась тетка.
– Как ни странно, нет. Не успели еще. Только будем. Ты иди, иди.
Она ушла в дом, а я села за поленницей на обломок старого чурбака и достала сигарету. Вечернее небо с одного края отливало зеленью, с другого быстро унизывалось звёздами. Оно навевало покой, отгоняя злые мысли. Смотреть на него и ничего другого не видеть, ни о чём гадком не думать, не испытывать оглушающей боли. Одной сигареты показалось мало. Докурила и вытащила еще одну. Затошнило. И крепко. Но с третьей сигаретой тошнота прошла. Теперь не мешало бы и выпить, чтобы окончательно притупить эту боль проклятую.
– Аль, - послышалось от крыльца, - Миша вернулся. Иди в дом.
Да пошли вы! Вместо ответа закурила четвертую сигарету.
– Александра!
– Мишкин голос раздался совсем рядом с поленницей, - Ты мужа кормить думаешь?!
Он завернул за угол и увидел меня с сигаретой. Присвистнул.
– Ничего себе... новости...
Свистишь? Ну-ну... Ты еще много чего не знаешь. Да, и, вообще, знаешь ли ты обо мне хоть что-нибудь? Ты ведь никогда не интересовался... А если всё же интересовался, то с кем была и что делала? В основном, на предмет парней.
– Ужинать будем или как?
– Я не готовила. Я ходила на площадку - смотреть игру.
Рыжий прищурился.
– Что случилось?
– А ничего. Отдохнуть захотелось. Погулять. Один день можно и без ужина. Кстати, вечером наедаться вредно. Врачи не советуют.
– Мне и без тебя хорошо известно, что они советуют, - он спокойно отобрал у меня недокуренную сигарету и сунул ее себе в зубы, - Курить они тоже не рекомендуют.