Привет от Вещего Олега
Шрифт:
— Что? — Насторожилась я.
— Я решил, что не буду продлевать контракт с телекомпанией. Он в ноябре истекает, и хватит. Все–таки это не работа для мужчины. Так, побаловаться годочек можно, а постоянно нужно что–то посерьезнее.
— И чем ты намерен заняться? — С подозрением спросила я.
— Хочу восстановить лицензию, — признался он.
Батюшки светы! Опять хочет податься в частные сыщики! И что, рассчитывает порадовать меня этим?
— Вань, ну зачем тебе это?
— Понимаешь, это та работа» которая мне нравится. Я когда в агентство прихожу, душой отдыхаю.
— Что значит: с этой мыслью? — Не поняла я.
— Ну, я понял, что ты раскопала какую–то аферу, пояснил он. — И подумал, что если я помогу тебе ее распутать, это будет еще один плюс для восстановления моей лицензии. И мне опять же спокойнее, что в моем присутствии с тобой ничего не случится.
Эти корыстные мысли меня позабавили:
— Значит, тебе нужна еще одна детективная история? Да еще в сельской местности! Анри Дапьен и убийство в коровнике! Смотрите на видео! — Иронизировала я, вспомнив красивое заграничное имечко, которым он назвался, когда мы встретились впервые.
Он усмехнулся:
— Вечно ты все утрируешь! Нет, с убийством, пусть даже в таком экзотическом месте, ты, пожалуй, хватила. Но вот какая–нибудь милая история с кражами, незаконной торговлей антиквариатом, меня бы вполне устроила, — продолжал он мечтательно. — Ну, мошенничество сгодилось бы в крайнем случае, но там доказательная база сложнее. Так что я намерен изловить этих преступников, тем более что они осмелились покушаться на мою жену! — Он хитро смотрел на меня, произнося этот хвастливый и самодовольный монолог.
Я пожала плечами:
— Попробуй. Только вот я посмотрю, как это у тебя получится.
— То есть? — Он смотрел непонимающе.
— Я хочу сказать, что ты, конечно, можешь помогать, но преступление раскрою я сама!
Выясняя, кому достанется большая часть шкуры не то что не убитого — не выслеженного еще в этом лесу медведя, мы подошли к кургану.
— Это и есть Олегова Могила? — Спросил Ванька с интересом.
— Да.
— Пошли поближе, — предложил он мне. — Ужасно хочется посмотреть. Я помню, мы эту летопись разбирали, когда я древнерусский в Университете учил.
Метрах в пятидесяти от кургана Иван показал на его подножие:
— Ну и дурной же вкус у людей! Это додуматься надо лечь отдыхать на могиле, пусть и мифической! Я бы не рискнул, честно скажу.
— Пожалуй, — согласилась я, вглядываясь в отдыхавшего молодого человека. — Ой, да это Олег! Давай не будем к нему подходить, а, Вань?
Он посмотрел на меня с насмешкой:
— А почему бы это? Думаешь, я с ним затею на шпагах драться? Так я свою дома оставил, разве что у него с собой две окажется. — Мы подходили все ближе. — Смотри, он, кажется, спит. Надо разбудить, потому что на таком солнцепеке спать опасно!
Я позвала:
— Олег! Олег, проснись! — Он не отзывался, видимо, спал крепко. Тогда я присела и легонько потрясла его за плечо; Олег совершенно не хотел просыпаться. Не понимая, я уставилась на Ивана,
— Что это? — Спросила я мужа.
— Змея, — ответил он с нескрываемым удивлением. — Похоже, что он умер от укуса змеи. Только вот при каких обстоятельствах она смогла укусить так высоко? Он, что, на четвереньках к ней полз?
— Вань, но это ерунда! — Запротестовала я, немного опомнившись. — И вообще — в этой местности, если и водится кто–то, то только ужи, в худшем случае — тривиальная серая гадюка, а ее укус не смертелен!
— Но ведь Вещий Олег умер? — Уточнил он цинично.
— Да прекрати свои шуточки! — Взорвалась я. — До них ли сейчас!
— А я и не шучу, — сказал он спокойно. — Просто из любого правила есть исключения. И укус гадюки может привести к летальному исходу, если, например, у человека аллергия. Бывает ведь, что даже от укуса пчелы или осы люди умирают. Опять же, жара усугубляет действие яда. И если помощь вовремя не окажут, а он уже остыть успел, это притом, что лежит на солнце! Потом, укус высоко, а чем ближе к сердцу, тем опаснее.
— Тем более что сердце у него было больное, — задумчиво произнесла я. — Мне Тамара Семеновна рассказывала. Он даже на раскопе не работал поэтому.
— Ну, тем более. Видишь, тут собрался полный букет негативных факторов. У него шансов практически не было. Мне только непонятно, как все произошло. Надо же законченным идиотом быть, чтобы перед разъяренной змеей так близко стоять и даже не попытаться увернуться! Ведь не заметить ее можно под ногами, ну, ладонью сунуться, но чтобы грудью?
Я отвернулась, чтобы не смотреть на мертвого Олега. Жалость переполняла мое сердце. Мой взгляд остановился на отброшенной рубашке — ее тонкую белую хлопчатобумажную ткань украшали изображения черных бегущих мустангов. Я нагнулась, чтобы снова прикрыть ею мертвое тело, но муж, сидевший поодаль, покуривая и о чем–то сосредоточенно размышляя, окликнул меня и велел ничего не трогать. Немного удивившись, я отошла в сторону, думая, какая ужасная и нелепая смерть постигла Олега. В той же растерянности я присела на траву, но тут же вскочила на ноги — в голову ударила мысль о том, что сидеть на земле опасно — где–то здесь может быть змея. Я решила спуститься к реке, выискивая по дороге глазами какой–нибудь камень или бревно, на которое можно было бы без опаски сесть. Неподалеку я увидела старое, порядком проржавевшее ведро. Оно показалось мне подходящим в качестве сиденья, и я подошла ближе, но поднять его с земли все же не решалась — мне мерещилось, что именно там и притаилась убийца Олега или кто–то из ее собратьев. Так я и стояла в тупой нерешительности, когда ко мне подошел Иван.