Привет! Я вернулся
Шрифт:
— Так чего же ты от меня хочешь? — снова спросила Ольга Викторовна.
— Помощи и содействия. Я хочу наладить отношения с Ваней. А Настя на меня злится, не хочет видеть. Сбежала неизвестно куда…
— Была, значит, причина!
— Была, не спорю. Признаю, я был не слишком тактичен.
— Это еще мягко сказано!
— Я погорячился. Ну вы только представьте: я узнал, что у меня есть сын! И своими ушами услышал, как он называет папой чужого мужика. Конечно, у меня сорвало
— Ты сам во всем виноват!
— Да. С этим мы уже разобрались. Я виноват. Я раскаиваюсь. Такова исходная позиция. Важно, что делать дальше.
— И что же?
— Дальше я буду принимать активное участие в жизни своего сына. Финансовое, личное… любое, какое нужно.
Про Кошку я пока промолчу. Не знаю, рассказала ли Настя, как я грозился отбить ее у Паши. Может, и нет. Вот и я не буду. Ольге Викторовне это знать не обязательно. А тех, кому обязательно, я предупредил.
— Будешь платить алименты? — спросила Настина мама.
— Конечно. И не только. Я буду рядом.
— Ты живешь в Москве.
— Я собираюсь много времени проводить здесь.
— Это тебе сейчас так кажется. Ты сам сказал, что весь на эмоциях. Немного остынешь, тебя затянут дела… Приезжать часто не получится.
— Получится. Это зависит только от меня.
— Посмотрим, — скептически произнесла она.
— Смотрите, сколько угодно. Я никуда не денусь.
— Время покажет, — с философским видом выдала моя будущая теща.
50
Матвей
— Куда подевалась Настя? Когда она вернется?
Мама Кошки посмотрела на меня с хитрым прищуром, не предвещающим ничего хорошего.
— На работе ее нет, дома нет, на звонки и сообщения она не отвечает, — продолжил я. — Я волнуюсь!
— Тебе не о чем волноваться.
— Вы скажете мне хоть что-нибудь?
— Сначала я задам тебе несколько вопросов, — произнесла Ольга Викторовна.
— Каких еще вопросов? — опешил я.
— Разных.
— Ладно, давайте, я готов.
— Подожди. Еще минут пять.
Она посмотрела на экран своего телефона.
Я ничего не понимал. Чего мы ждем? Какие пять минут? Что изменится, когда они пройдут?
— Я жду подмогу, — выдала мама Кошки.
— Зачем вам подмога?
— Чтобы разобраться с тобой.
Признаться, в этот момент я напрягся. Она что, банду гопников наняла, чтобы они меня отметелили? Кто знает, чего ждать от этой удивительной женщины! Может, у Кошки в роду все яростные и непредсказуемые амазонки.
— Что значит — разобраться? — пролепетал я.
И посмотрел на дверь.
Не то чтобы я боялся… Но, если их будет больше трех, меня
Дверь распахнулась. И я увидел на пороге… Пирата!
Он махнул мне рукой. Я выдохнул.
Ах, вот какая подмога! Ну, это не банда гопников.
Это еще хуже.
— Приветствую тебя, мой юный лживый друг, — выдал Цезарь Юрьевич, присаживаясь на наш столик.
И схватил меня за нос.
— Больно! — запищал я.
— Когда врешь, нос удлиняется, — выдал он.
— То-то у тебя он такой длинный, — не мог не ляпнуть я.
Пират заржал. И продолжил:
— Я взял плоскогубцы.
Он похлопал себя по карману.
Я сразу понял, о чем он.
— Я не дамся!
— В чем дело, Цезарь? — обратилась к нему Кошкина мама. — Зачем тебе плоскогубцы?
— Как зачем? Выкручу этому кобельку яйца.
Ольга Викторовна смущенно отвела глаза и на ее щеках заиграл легкий румянец.
— Пардон муа, мадам, — галантно извинился Пират. — Этот разговор не предназначен для нежных дамских ушей.
— Цезарь, прекрати! Я не для пошлостей тебя сюда позвала.
— Да, а можно узнать, — подал голос я. — Для чего вы его сюда позвали?
— Для поддержки, — выдал Пират. — И для помощи.
— В чем?
— В допросе с пристрастием!
И эти двое взяли меня в оборот.
Мне задали кучу вопросов: о моих родителях и других родственниках. О работе и образовании. Об увлечениях. И, внезапно, — о наследственных болезнях. Которых, к счастью, не имеется.
Но самый треш начался, когда Ольга Викторовна выпалила:
— У тебя есть женщина?
— Какая женщина? — невинно захлопал глазами я.
— Или надо говорить во множественном числе? — вступил Пират. — Мадам хочет узнать, насколько беспорядочную половую жизнь ты ведешь.
Кошкина мама снова покраснела. Но не отменила вопрос.
— Я, по сути, не кобель, — задумчиво произнес я. — Я скорее трудоголик. Очень много работаю…
— Только не говори, что ты монах! — перебил меня Пират.
— Я и не говорю.
Блин, какими вообще словами разговаривать об этом с будущей тещей? Как по минному полю иду!
Зачем вообще об этом говорить?
И пират мне совсем не помогает. Наоборот, троллит меня. Никакой мужской солидарности!
— Ну, у меня бывает… разное. Я живой мужской организм. Но ничего серьезного…
— Значит, все же кобель, — подытожил Пират. — Вернее, кобелек.
— Завидуй молча, — прошипел я, наклонившись к нему.
— Я вообще за верность. Одной-единственной прекрасной даме, — выдал Пират.
И красноречиво посмотрел на Ольгу Викторовну.
— Я, вообще-то, тоже… — пролепетал я.