Привратник 'Бездны'

Сибирцев Сергей Юрьевич

– Благодарствуем, конечно, за заботу, так сказать. Учтем на будущее. Что-то ты намекала о досуге... Полтора часа, говоришь... А что можно успеть за это мизерное время? С траханьем - пардон!
– вопрос относительно спаривания на повестке дня не стоит... Стало быть ведем тебя в ближайшее кафе, бистро, "макдональс"...

– Дружочек, а скажи по честному - у тебя стоит на меня? Только, не лепи горбатого, а по честному!

– Честное набоковское - маячит, так скажем. Но сейчас, блюдя благовоспитанность, - лежит. Тебя устраивает мой ответ?
– блюдя интеллигентность, ответствовал я, прислушиваясь

к некоторым областям организма.

– Жрать хочу, аж жуть! Но нельзя - с л у ж б а. Чашку кофе и пару шариков мороженного - разрешается. Только, отсусоливаю бабло, я! Я знаю здесь недалеко классный малюсенький трактир. Я тебя сняла, я тебя - и веду. И давай не упирайся. Время - мани. У меня - бабло. У тебя не знаю. По видухе - за академика можешь косить. На санитара морга - не потянешь. Нынешние крутые, шагреневые "косушки" не напяливают. Пальтишки кашемировые, машинки штатовские. А может и ты на "колесах" жигулевских, жеванных, родных?

– Это ты обстоятельно заметила. "Меркуриями", "фордами" и тем паче внедорожниками-тягачами уличный господин не обременен. Потому как - суета и морока. Обременен - разведенной женой и сыном школяром решающего последнего класса. Есть и непыльная работа. Прокормляет пока. Так что ничего "клевого" вам мадемуазель не светит. Правда, ready, так сказать, согреть. Обыкновенным мужицким соучастием, и прочим сопутствующим, так сказать.

Насчет "прочего сопутствующего", разумеется, я несколько погорячился, но смазливая лолитка, настроившись на деловой шаг, можно сказать, пропустила мимо ушей (открытых, аккуратно прижатых, украшенных парой разнокалиберных серебряных колечек) мою не нарочно (или все-таки нарочно?) оброненную информацию.

Мы шагали нога в ногу дружным спаянным (слава Богу, пока еще не спаренным) тандемом в направлении некоего "классного" трактира, в котором мы, ежели верить моей спутнице - "классно поторчим".

Кстати, ежели совсем, по честному, меня эта нагло навязавшее свое присутствие правдолюбка-любительница - любительница вещать всяческие двусмысленности, почти не заинтересовала. Даже как женщина эта разухабисто рассуждающая нимфетка меня мало раззадорила.

Я никогда не относил себя к любителям юношеской свежатенки. Хотя подобные заморочки нынче чрезвычайно популярны - и не обязательно у новоявленных буржуинов.

Доброжелательно расположившись за отдельным столиком пищеблока типа "трактир", заказав пару "капучино" с мороженными фирменными шариками, утыканными мелко колотыми орешками-ассорти, я наконец-то по-настоящему позволил своим умудренным сорокалетним глазам вдоволь обозреть живой выпукло наштукатуренный лик приставшей малолетки-незнакомки.

Девчоночная свежая физиономия (как бы ее не макияжили) странно контрастировала с манерно-вульгарными монологами вдруг примолкшей владелицы, и вроде как утерявшей интерес к моей взрослой созерцательной мордуленции, все еще хранящей снисходительное выражение, припрятываемое в легком прижмуре век, в примороженных углах губ, изредка прикладывающихся к остывающим краям чашки.

Свою порцию мороженного я вежливо игнорировал, полагая отдать ее "главной" заказчице, примолкшей и рассеянно вперившейся куда-то в

сторону пустующего бара-буфета.

Меня сия неожиданная молчаливая пауза совершенно не тяготила. Девочке вздумалось поиграть в самостоятельную крутую "телку-пилку". Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы... Любопытно, а родители сей дивы, кто они, кем трудятся в этой жизни?

– Дружочек, я знаю, чем заняты твои извилинки, - безо всякого предупреждения прервала уютную паузу девчонка, простодушно морща свой не загаженный думами высокий интеллигентный лоб, который даже бесшабашной начесанной черно-платиновой челке не удалось замаскировать.

– Прелестное дитя одарено ясновидением?
– меланхолично заметил я, изобразив углом рта и щекою материалистический скепсис.

– Да на твой мордашке, дорогушка (браво, девочка, новый свежий эпитет!), все твои скучные родительские заботы приколоты. Ты весь сразу на ладошке. И хочется, и колется...А кто-то не велит. Я понимаю тебя, дорогушка, ты не прочь спариться. Но! Но тянешь себя за хвост назад. Ты не ссыкун, я знаю. Ты нормально осторожный. Почему не снимаешь и путанье. Хотя бабки позволяют. Сам портишь себе прожиточную норму. Почему тебя - я сама и склеила. Ты не как все. Ты иной. Тебе не идет, знаешь что?

– Не знаю, проконсультируй...

– Консультации нынче, дядя, бабок стоят. Запомни!

– Готов по таксе, так сказать...

– Ух, и долдончик ты, даже шутить по путевому разучился! Ничего, со мной поводишься, - научишься в раслабон входить. Зачем тебе знать про свои бяки. Какой ты есть - такой и нравишься.

– Да уж, с кем поведешься... Послушай, я тебе так и не представился. Значит так: можно звать дядя Володя, а можно...

– Все приехали! Кончай базар, нашелся мне родственничек! Еще мне не хватало извращенцев! Следи за слоганом, дорогушка. Если я влипла в тебя, это не значит можно крошить батон, - с какой-то стати всерьез запричитала симпотюля-приставуля.

– Ты чего, милая? Кто тебя укусил? Вот еще - милые семейные сцены...Знаешь, подобные перепады настроения характерны для наркоманов...

– Вот опять хамишь девочке. Смешной! Для нормально колонутой, ну которые ширяются, - нужен ты больно. Совсем, что ли разучился сечь женскую психо? Совсем засиделся в девках. Дерьмом тепленьким обложился. Мечтаешь, вырастет огурец, да! Эх ты! А я дура - размечталась.

– Позвольте вам, милая девушка, заметить: слушать ваши милые девчоночные речи - слишком долго - скучное занятие. Давайте прекратим эту пьесу и, довольные сами собой, разбежимся, как в море корабли, - попытался смягчить я последним крылатым выражением суровость собственного монолога.

– А-а, вот и попался! Сразу заговорил своим голосом. А то ишь - дядя Володя он! Я тебя Вовиком буду звать. Нет, не буду. Вовик - как кликуха, как Бобик! А ты совсем не песик. Ты - хозяин пса! Потому что ты - ты, что-то такое знаешь, что никакой легавой псине ни в жизнь не догадаться.

Еще хорошенько не вникнув в (якобы) бесхитростный смысл девчоночных иносказаний, я обнаружил внутри себя - где-то в районе солнечного сплетения, - обнаружил ледяное премерзкое крошево. Эта девочка-всезнайка, невзначай (так хотелось мне думать), эдак походя, тронула во мне нечто такое, к чему я сам запрещал себе прикасаться.