Привыкание
Шрифт:
– Я не могу объяснить больше. Она поступила с расколотым моляром и повреждением связок на запястье.
Он сжал губы и кивнул. Хоть я и чувствовал толику вины в нем, Дикон не выглядел защищающимся. Он был сожалеющим и грустным.
– У нас с Фионой были некоторые правила, и они были придуманы для поддержания безопасности, - ответил он.
– Причинить ей боль за то, что она их нарушила, не кажется вам оправданием цели, не так ли?
– Так она на самом деле нарушила какое-то правило?
– Эти правила не случайные.
– Я понимаю.
– Уверен, что так и есть.
По его тону я
– Фионе нужно направлять её энергию, - произнёс он.
– То, что мы придумали, было одним из способов для этого.
– Что вы с этого получаете?
– Вы делаете мой психоанализ, доктор?
– Тяжело сопротивляться.
Он рассмеялся.
– Хорошо, - ответил Дикон, усаживаясь ровно в своём кресле.
– За вашу честность я сделаю вам подарок. Фермы в Южной Африке настолько отдалены друг от друга, что, когда я был моложе, у нас было много привилегий. Нам никогда не приходило в голову защищать их. Пока, конечно, ситуация в моей стране не изменилась. Было слишком много безработных молодых людей, чтобы правительство с ними разбиралось, и эти молодые люди… они злились. Злились на семьи с деньгами и землёй. Так что они собирались в группы, шли в фермерские дома и брали всё, что хотели. Обычно фермеры были вооружены. У моего отца тоже было оружие, но он был мирным человеком. Он выстрелил лишь в ногу одному из тех семерых людей, которые пришли в его дом. За свою доброту он поплатился жизнью. Моего брата заперли в подвале, пока над моей матерью и сестрой жестко издевались. Наши рабочие… людей избивали до крови. Двое умерло. Я вырос с этими людьми. Они были моими друзьями.
– Вы были там?
– Я был в Квинстоуне по делам, и один из рабочих мастеров пришёл утром и рассказал мне. Он был весь в крови. К тому времени, когда я туда добрался, было слишком поздно.
На мгновение он уставился в пространство.
Я не прерывал его сотнями вопросов, которые кипели в моей голове.
– То, что случилось сразу после - неважно, - ответил он.
– Но я серьёзен в намерении защитить то, что моё, - он улыбнулся, и его улыбка закончила дискуссию. Дикон был очень проницательным, и очень хорошо знал об том.
Ожидать от него дальнейшего рассказа было пустой тратой времени. Я уже опаздывал на встречу в Алондре. Дальнейшая беседа заставит меня пропустить назначенное время.
Но кого я обманывал? Конечно, мне нужно было выбираться отсюда, ведь я уже оценил был ли он угрозой для неё. Тем, что было на поверхности моего разума, тем, что заставило реагировать способами, которых я не понимал, было то, что он любил её. Я не мог притвориться, что понимаю, как работают их отношения, но, когда он произнёс её имя и спросил о ней, он посмотрел на меня, будто решая, кто я в её жизни. Уровень его заботы о ней уходил глубже, чем я мог осознать.
– Позвольте мне поговорить с Фионой, - сказал я, вставая.
– Тогда я снова свяжусь с вами.
– Спасибо за обдуманный шаг.
Когда мы встали, я увидел, как он замедлился, когда сместил свой вес. Его ударили в грудь две недели назад широким толстым лезвием, а он не показал никаких признаков повреждения до этого момента. Даже сейчас этот симптом был таким слабым, что, не будучи опытным врачом,
– По правилам, вам запретят всё, - сказал я.
– И, простите, но за вами будут наблюдать.
– Конечно. Не хотел бы, чтоб она повредила ещё один моляр.
Дикон не казался тем типом людей, которые шутят над чем-то, но он только что это сделал, послав холод по моему позвоночнику.
Глава 17.
ФИОНА
Я пропустила ланч, чтобы остаться у окна. Карен спустилась, чтобы посидеть перед тарелкой, полной еды, потому что ей нужно было, но мне таких рекомендаций никто не давал. Я могла пялится в серое зимнее небо и ждать.
Дикон был для меня всем. Какое грустное стечение обстоятельств, когда кто-то с идеально функционирующим мозгом, названный в третьем классе «одаренным», должен позволить своей жизни вращаться вокруг мужчины ради её благоразумия. Не заслуживающего доверия мужчины, взявшего на себя слишком много обязательств. Хуже копа или врача. Было время, когда он не мог быть рядом, но я была плохо подготовлена, чтобы справиться с этим. Это была моя вина, не так ли? Сильная женщина должна быть способна справиться с его отсутствием, а не трахаться направо и налево, не злить его и не нарушать единственное правило.
Но какой другой мужчина смирится с моими потребностями? Кто ещё согласился бы с ними вместо того, чтобы бороться? Какой другой человек поможет мне функционировать, как это делал он?
Цель - как только я отсюда выберусь - была: или выбросить Дикона из своей жизни, или убедиться в том, что он не будет постоянно покидать Лос-Анжелес. Или что-то между этими двумя невозможными полюсами.
Я поёрзала в кресле. Боль в моём правом запястье перетекла ко внутренней части локтя. Я слишком долго на него опиралась. Когда Дикон прижал его к стене, было больно.
Но в день, когда он показал мне как держать руки для связывания, он сказал, что больно не будет. Только позже я поняла, что повредила его, так что мне стоило больше думать о том, где должны быть веревки, когда я уходила в подсознание.
Он связывал меня в тот раз после своего возвращения. В последний раз. Простое ничтожное связывание во время прелюдии, и я поморщилась, когда он потянул мою руку.
Это было против правил. Если бы он повредил мою руку тогда, когда прижал её, она начала бы болеть только позже.
Я потёрла руку. Она может никогда не исцелиться. Дикон серьёзно относился к моим запястьям. Прижал бы он меня к стене, даже будучи в ярости? Удерживал ли он мою руку достаточно долго, чтобы повредить?
Каша из вопросов сбивала меня с толку, но когда я окунулась в воспоминание о том, что случилось, всё стало ясно.
* * *
Его дыхание падает на мою щёку, и боль в руке бежит от моего запястья к чувствительной стороне моего бицепса.
– Ты не позволишь кому-либо ещё связывать тебя, - произносит он глубоким гортанным голосом. Он голый, потрясающий. Прижимает меня к стене, и трение оголенной кожи на моей заднице заставляет кричать.