Приют брошенных душ
Шрифт:
Бабушка сидела в кресле, ссутулившись, закрыв серое лицо костлявыми руками. Рядом с ней стояла еще одна незнакомая женщина. Она печально качала головой и что-то говорила бабушке. На ней было опрятное темное пальто, а шарфа не было. И я подумала: как хорошо, что меня взяла другая, с шарфом. Мне было приятно к нему прижиматься.
Мы вышли на улицу из подъезда в зимнюю ночь, в лицо ударил ледяной ветер, и колючий снег защипал нос. Меня и еще трех старших усадили в теплый автомобиль. Несмотря на то что я очень хотела спать, все это было крайне интересно: я никогда еще не ездила на машине. Я поудобней устроилась на заднем сиденье. Женщина в темном пальто села на водительское место. Она оглянулась
Почему-то мне было совсем не страшно. У меня не возникало вопросов, куда нас везут на машине и почему так поздно, почему забрали от бабушки. Я с интересом вглядывалась в здания, витрины, дома, светофоры. Через какое-то время за окнами машины перестали мелькать фонари и исчезли дома, в которых уже не было ни одного окна с теплым светом.
2.
В теплом салоне машины, под монотонный звук двигателя и шорох шин, под легкое покачивание я задремала.
Во сне меня накрыло воспоминание.
Раннее летнее утро. То самое время, когда солнце только взошло над горизонтом, но еще не заглянуло в окно, потому что ему мешают деревья и кустарники. Но через несколько минут оно заполнит ярким светом всю кухню, и на полу появятся лучи и будут бликовать на стенах и мебели. В этот момент вся наша маленькая грязная кухня преображается и начинает сверкать. Старый деревянный шкаф (в нем всего пара кастрюль и сковородка) приобретает более веселый вид и уже не кажется таким угрюмым и блеклым. Раковина и полка для посуды – на ней пара мутных стаканов, кружка с отбитой ручкой и несколько тарелок – выглядят довольно чисто и даже сверкают, пусть не белизной, но одним из оттенков белого. Солнечные зайчики начинают запрыгивать и на наш стол с липкой клеенчатой скатеркой, на которой когда-то очень давно были узоры в виде диковинных зеленых цветов, но со временем рисунок стерся, и скатерть теперь напоминала жеваный подорожник. На столе стояла пластмассовая банка из-под майонеза (в ней в хорошие времена бывал сахар) и стопка с солью. Даже старая и заросшая жиром газовая плита с давно немытой и грязной духовкой, где давно уже никто ничего не выпекал и которую использовали как шкаф для хранения ненужной утвари, в этот ранний утренний час теряла свое уродство и сверкала на солнце.
Я радостно бегу за всеми на кухню на манящий аромат чего-то необычайно вкусного. Пахнет горячей жареной колбасой и омлетом. Весь пустой желудок сжался в пружину от этого аромата в предвкушении невероятного сытного завтрака.
Накануне вечером, когда все легли спать, мне в очередной раз было очень плохо. Я всю ночь вертелась и долго не могла уснуть. Живот крутило, в нем все бурлило и кипело. От невыносимой боли хотелось лезть на стену, но не было сил. Меня прошиб пот. И в то же время морозило. Я лежала, свернувшись калачиком, и дрожала под старым вонючим одеялом, которое совсем не грело, а от его вони мутило еще больше. Потом меня стошнило. Через какое-то время боль отпустила. Я тихонько вылезла из-под одеяла, подвернула край, чтобы прикрыть неприятные следы. Меня еще раз чуть не стошнило. Хорошо, что желудок уже был пуст.
Вчера бабушка вернулась домой с двумя полными пакетами продуктов и у нас был пир. Такое случается редко, и мы, в остальные дни голодающие, накидываемся на еду и наедаемся вдоволь. Ведь это так здорово, когда есть еда в том количестве, что уже не лезет, а она еще остается. Нельзя оставлять еду, ее потом не будет, ее нужно съесть.
Я очень люблю есть. Но мой слабый желудок плохо переносит такие пиры. Нужно есть немного, но каждый день. У меня так не получается.
И
Я вздрогнула и проснулась. Это остановилась машина. А я еще чувствовала аромат того летнего завтрака. Я стала вглядываться в ночную тьму. Машина стояла в небольшом дворе возле двухэтажного дома, из окон которого приветливо лился теплый свет. Я удивилась, что в такое позднее время в доме могут гореть все окна.
Женщины вышли из машины, их кто-то приветствовал с крыльца дома. Мы продолжали сидеть на заднем сиденье и не решались выйти, ждали, когда нам скажут, что мы должны делать: ждать или выходить. Я начала немного беспокоиться, где же мы, что будет дальше, что и кто нас ждет. Я снова почувствовала, как в моем желудке начинает набирать силу волна боли.
На крыльце стояла женщина, закутавшаяся в теплую кофту. Она переговаривалась с двумя гостьями, привезшими нас, и временами посматривала на машину, в которой мы тихонько сидели. Вскоре они закончили беседовать и пошли в нашу сторону. Женщина в кофте открыла дверь с моей стороны и осторожно взяла меня на руки. Я сначала испугалась и напряглась: я очень хотела, чтобы меня взяла женщина с мягким шарфом, но потом успокоилась. Теплые руки нежно прижимали меня к пушистой кофте. Других тоже взяли на руки и всех нас понесли в дом.
Мы поднялись на второй этаж в большую освещенную комнату. Вдоль стен были расположены спальные места: справа несколько двухъярусных кроватей, слева – обычные, односпальные. Еще я заметила достаточно удобный и мягкий диван и пару разномастных кресел. К стене был прибит ковер, немного уже старенький, но еще приличного вида, с красивым орнаментом. Тут же место для еды. Это я отметила – очень важно сразу определить, где можно будет поесть.
Нас встретили сонные глаза обитателей этой комнаты. Они подняли свои взлохмаченные и помятые головы и без явного интереса, разбуженные и немного встревоженные лишь включенным светом, осматривали нас. Мне не понравилось, что их тут слишком много. Здесь их было еще больше, чем у бабушки, а я хочу быть одна, совсем одна.
Мне досталось место на верху двухъярусной кровати, стоявшей сбоку, около окна. По всей видимости, остальные обитатели предпочитали спать поближе к месту, где была еда. Но я не расстроилась. Я слишком устала, желудок еще ныл, я очень хотела спать. Постель оказалась достаточно чистой. Сверху лежало теплое байковое одеяльце. Подушка, конечно, была получше, чем у бабушки, но все равно не та, о которой я мечтала. Она была какая-то плоская и маленькая. Мне понравился мой уголок – подальше от всех и окно рядом. Я устроилась поудобнее и под затихающую боль в желудке уснула.
3.
Когда я проснулась, все спали. Зимнее солнце еще не выглянуло из-за горизонта, но первые лучи уже коснулись верхушек высоких деревьев, стоящих в стороне от дома, за забором. Воздух был непривычно чистым и свежим. Дышалось легко и свободно.
Я потянулась и вылезла из-под одеяла. Оно оказалось очень теплым и действительно согревало, как собственно, и должно быть. Я огляделась по сторонам с высоты кровати. У стены напротив кто-то забавно сопел, кто-то похрапывал. Подо мной на нижней кровати из-под одеяла торчали две макушки: огненно-рыжая и очень светлая, почти белая.