Приют мертвых
Шрифт:
Наступил вечер. По дороге к дому Бэр размышлял, не следует ли что-нибудь купить поесть, и в это время подал сигнал его мобильный телефон. Он не узнал высветившийся на экране номер.
— Бэр, это вы? — послышался голос в трубке.
— Кто это?
— Малый! Макмерфи.
— Где ты пропадал?
— Парень, ну, тот, о котором я вам говорил, он уезжал, но теперь вернулся.
— Готов мне что-то сказать?
— Сказать? — переспросил Макмерфи, а затем словно заснул посреди разговора.
— Где он? Нам надо выяснить, что ему известно.
— Сделайте это без меня…
— Нет. Где ты находишься?
Глава двадцать девятая
Макмерфи сидел в закусочной на неосвещенном углу Вик-энд-Витос. Перед ним лежал огромный, порезанный диагональными дольками недоеденный кусок посыпанной крошками пиццы. Бэр вошел и заметил, что парень в том же пыльном черном костюме, но теперь он надел под него белую рубашку со следами двух разных губных помад на воротнике. Тонкими пальцами музыканта он взял из большой миски щепотку пряной приправы и нанес ее на пиццу. Затем, кивнув, взял дольку и начал откусывать от нее мелкими кусочками. Макмерфи постоянно ел, но при этом оставался тощим как жердь. От соуса из маринованных овощей — Бэру приходилось пробовать то, что готовили на Вик-энд-Витос — могла запросто образоваться дырка в желудке.
— Так значит, этого парня зовут Остин. Он работал, реально работал в одном из мест, где катали «горох». Ты веришь этому человеку? Такое впечатление, что у него сильное желание разжиться на информации. — Платный осведомитель — это было вовсе не то, что Бэр мог осилить. — Доедай, поговорим, когда будешь готов. — Он оперся локтями о стол.
Макмерфи, словно принуждая себя сделать что-то неприятное, опять кивнул. Вероятно, ему стало жаль говорить «прощай» недоеденной пицце. Кивки продолжались и делались все более энергичными, пока парень не стал похож на куклу-болванчика.
— С тобой все в порядке? — спросил Бэр.
— Да, просто немного прибалдел.
— От чего? — поинтересовался он, но парень в ответ только усмехнулся. Теперь Малыш не только кивал, но подергивал из стороны в сторону головой. Бэр заглянул ему в глаза — в них было много огня, но мало мысли.
— Что с тобой?
— Ничего.
— Так уж и ничего?
— Нет. — Малыш обиженно поморщился. — Немного принял, чтобы подкрепиться…
— Я не буду иметь с тобой дел, если ты под кайфом, — спокойно заметил Бэр, стараясь определить, чем подкрепился Макмерфи: кокаином, метамфетамином или колесами. Или просто сбрендил.
— Выпил немного «Бима», нюхнул коки и залакировал вот этим. — Макмерфи указал на наполовину пустую кружку черного пива, пена с которого уже успела осесть.
— Немного — это сколько?
— Немного, и все. Не беспокойтесь — после моих последних гастролей я могу выпить галлон «Бима» и не почувствовать.
— Поздравляю. — Бэр поднялся, взял ромбовидный кусок пиццы и одним укусом отхватил добрую половину. — Так куда мы направляемся?
Ответ был следующим: «В ирландский паб „Фионн Маккулз“ на Фишерз». Кирпичное здание было стилизовано под атмосферу старого Дублина и вмещало в себя барную стойку, столики и танцпол со сценой, на которой играли живую музыку и исполняли танцы на носках. Место пользовалось популярностью среди продвинутой молодежи. На День святого Патрика здесь наверняка не было прохода от маек с надписью «Я пьяный ирландец», а по мостовой разливалась зеленая пивная блевотина. Бэр не был завсегдатаем этого заведения. Сегодня
— Слушай, ты не видела Остина?
— Остина Така?
— Да.
— На веранде с Дэйви Велном, — ответила официантка.
Макмерфи показал на дверь, ведущую на улицу:
— Наверное, играет в кукурузные лунки. Он подвинулся на этой забаве.
На веранде оказалось больше пароду, чем в зале. Здесь тоже била по ушам музыка. Вокруг столов сгрудились ценители напитков — в основном блондинки послеуниверситетского возраста. А игроки собрались неподалеку от двух плошадок для бросков. Площадки представляли собой отстоящие друг от друга примерно на десять ярдов наклонно поставленные в верх дном картонные коробки. Команды бросали мешочки с кукурузными зернами в небольшие отверстия, прорезанные в донышках коробок. Это была игра, которая могла приобрести популярность только в аграрной стране, а интерес к ней подогревался обильными возлияниями. Три очка присваивали за попадание мешочка в отверстие и одно, если он падал рядом, но не проваливался внутрь. Бэр помнил правила, но сам играл всего пару раз. Развлечение было не в его духе.
— Вот он. — Макмерфи указал на пару парней, стоявших на удалении, у перил. Один, высокий и крепкий, с бритой головой и крутыми плечами, был явно перекачан в спортзале колледжа. Другой среднего роста, но и у него под майкой бугрились, хотя и не такие выпуклые, мышцы. Татуировки на руках поднимались на шею, в мочках ушей болтались увесистые серьги.
— Который? — спросил Бэр.
— Тот, что с бритым куполом.
— Пошли.
— Хорошо, хорошо, — закивал Малыш и направился к крепышам, сжимавшим в руках кружки с пивом. Игроки, подкидывая мешочки с зерном, дожидались, когда настанет их очередь бросать. — Привет, Остин, — поздоровался он. Верзила повернулся, но ему не сразу удалось сосредоточить на музыканте взгляд.
— Здорово, Малыш. — Дэйви Велн тоже кивнул. Бэра они словно не замечали.
— Этот человек хочет с тобой поговорить, — сказал Макмерфи. Только теперь парочка удостоила Бэра вниманием. — Помнишь, я говорил тебе про деньги?
— О чем поговорить? — спросил Остин, поворачиваясь к Бэру. Хоть он был и нехилый малый, и накачанный, воли в нем не чувствовалось. Бэр также заметил, что он выпил. Глаза остекленели и блуждали по сторонам.
— О твоей прежней работе, — объяснил он.
— Нет уж, увольте… — Остин хотел, чтобы его голос отдавал ледяной дерзостью, но тот предательски дрогнул.
— Слушай, братан, — подал голос Велн, — наша очередь подходит. Так что тебе придется либо подождать, либо лучше вали-ка ты отсюда. — И Фрэнк понял, что хотя верзилой был Остин, заводила из них двоих — Дэйви.
— Я не с тобой разговариваю, — огрызнулся он и снова обратился к Остину: — Потом сыграешь. Пошли.
— Ты не догоняешь, придурок. Сейчас идет отбор на большую игру. Так что он не может бросать потом, — в голосе Велна зазвучала угроза. — И вообще ему до тебя нет дела.