Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
Шрифт:
Генка прошел мимо старушек через двор, который был проходным, и скрылся на параллельной улице. Теперь уже Вадим тащил Оксану за собой. Бородатая собачонка облаяла их и чуть не цапнула Оксану за ногу. Когда они выскочили на улицу, Генка сворачивал в соседний двор.
Это был совсем другой двор. Он вполне мог посоперничать с питерскими дворами-колодцами. Ни деревьев, ни скамеечек. Помойные баки, угольная пыль, грузовые машины, стоящие
– Наверно, это его дом, - сказал Вадим.
– Он говорил, что жил в одном доме с пекарней.
Они стояли в длинной темной подворотне. Рядом прошуршало что-то похожее на крысу.
Генка обошел грузовики и подошел к застекленному подъезду. Дверь была закрыта. Савченко задрал голову, посмотрел на окна, дотронулся до кнопок домофона - не позвонил, а словно погладил. Коснулся дверной ручки и... заплакал. Всхлипывая и размазывая слезы по лицу.
Вадима передернуло. То ли от вчерашней жалости, то ли от гадливости. А скорее - от того и другого вместе.
– Пойдем, - бросил он и, не глядя на Оксану, повернулся к выходу.
* * *
1 января 2000 года
Вадим проснулся поздно. Судя по всему, дело шло к обеду. Но за окном по-прежнему была непроглядная метельная мгла. Ветер выл, и, казалось, весь дом сотрясается под его ударами. Оксаны рядом не было.
Когда он ложился, она не спала, он точно знал это. Но старательно притворялась спящей. Только дышала слишком уж ровно, и спина была слишком напряженной.
«Если б я сразу рассказал ей все, - подумал с тоской Вадим, - ничего этого не было бы».
Он боялся, что не сможет заснуть, но неожиданно быстро провалился в рваный, запутанный сон. «Да куда ты денешься?
– насмешливо тянул гласные Валитов, покручивая на пальце ключики от «Мерседеса».
– У тебя же дети». «У меня нет детей» - «Значит, будут. Может быть. Если ты убьешь Савченко». Ниночка сидела верхом на Одиноком Слоне - то ли она стала такой маленькой, то ли Одинокий Слон странно вырос. Генка протягивал ему наполненный шприц, напевая что-то по-чешски...
Голова, тяжелая, как бревно, никак не хотела отрываться от подушки. С превеликим трудом он согнал себя с постели и, прихватив фонарик и зубную щетку, поплелся в душ. Но
– Я только вошла, - крикнула она.
– Иди в другой. Вода все равно только холодная.
Покосившись на закрытую дверь, за которой лежал Генка, Вадим пересек площадку и зашел в противоположный ванную. Он уже хотел включить воду, чтобы почистить зубы, но услышал из комнаты Лоры и Макса громкие голоса.
– Я не могу!
– кричала Лора.
– Понимаешь ты, не мо-гу!!!
– Ну что я могу сделать, что?!
– орал в ответ Макс.
– Прекрати орать!
– Господи, ты не понимаешь! Ты не знаешь, что это такое!
– Ты же кололась недавно.
– Да когда недавно!
– завывала пароходным гудком Лора.
– Двенадцать часов прошло.
Макс сочно выругался, и Вадим услышал звук оплеухи. Лора вскрикнула и горько заплакала.
– Ну что ты хочешь от меня, что? Что я должен сделать? Помолиться Богу, чтобы он прекратил снег? Приедут добрые дяденьки чешские полицаи и увезут нас всех в комфортабельную чешскую тюрьму. И обколют тебя твоим ширевом по самую жопу. Заткнись, говорю!
Но Лора продолжала скулить, как побитый щенок.
– Максик, миленький, я тебя умоляю, - всхлипывала она.
– Поищи там.
– Совсем о...ла?
– Да я уже весь дом с утра обшарила. Везде, даже в подвале и на чердаке. Все шкафы, все чуланы. Должен же у него быть запас. Наверно, в его комнате. Но туда... Макс, я боюсь!
– Значит, плохо еще ломает. К вечеру прижмет, так и в карманы к нему заглянешь.
– Ну пожа-а-алуйста!
– А потом мои пальчики будут везде, и, разумеется, решат, что это я Савченко убил, а потом искал что-то.
– Перчатки надень.