Приют одинокого слона, или Чешские каникулы

Рябинина Татьяна

– А что Макс?

– Выпал в осадок. Совершенно нерастворимой массой. Скажите мне, господин юрист, вам ничего не кажется странным?

– Если не сказать все.

Разговаривать с Лорой об убийстве не хотелось. Но Вадим знал, что отвязаться от нее практически невозможно. Разве что невежливо встать и уйти. Но

уйти - значит, начать такой же разговор с Оксаной, которая наверняка не спит и ждет его. Почему-то разговаривать с ней о Генке казалось совершенно невыносимым. Может быть, после ее слов, что она ехала в Чехию с намерением... разобраться с ним?

– Послушай, Вадик, а почему Ксана с такой уверенностью заявила, что Генку убили? Якобы он не мог так упасть башкой на угол. Но ведь это все на глазок. Меня смущает другое. Все-таки я худо-бедно знаю анатомию. Насколько мне известно, среди нас спецназовцев нет. Из вас даже в армии никто не служил. В потемках с одного удара так бахнуть по виску, что сразу насмерть, - это надо постараться.

– Откуда ты знаешь, что с одного удара?
– насторожился Вадим.
– Разве ты подходила к нему близко?

– А как же! Это ведь я его нашла. И потом, чему ты удивляешься? Мы же решили, что он упал и ударился об тумбочку. Что же он, по-твоему, пять раз мог об угол биться? Нет, ты мне зубы не заговаривай. Кто мог так точно его угостить?

– Разве что ты, - хмыкнул Вадим.
– Сама сказала, анатомию знаешь. Да и силенок у тебя хватит, девушка крепкая.

– Сдурел?
– возмутилась Лора.

– В чем-то ты, старушка, конечно, права. Специально так ударить сложно. А вот случайно, все в том же пресловутом состоянии аффекта, - вполне. Я очень даже могу себе это представить.

– Ничего себе случайности! Ямщик, похоже, ты гонишь!

– Отнюдь. Когда я работал у Забужинского, адвоката, еще в универе, был один случай. Мужик ругался с женой, так, по-бытовому, она его как-то обозвала, он рукой махнул, хотел ей по щеке хлопнуть, даже не пощечину, а слегка, тыльной стороной. Она головой дернула, а у него на пальце перстень с печаткой был. Не поверишь, вот так же висок пробил, насмерть. Я потом с экспертом говорил, он сказал, что совершенно случайно получился страшнейший удар, называется «хвост дракона».

А мужик в единоборствах ни ухом, ни рылом. Даже утреннюю зарядку никогда не делал. А ты говоришь.

– Едем в Париж. Ладно, пусть так. А вот Лидочка почему-то соврала.

– Что соврала?

– Что не была в Генкиной комнате и не видела слона. Еще как была и еще как видела. И руками лапала.

– Ты думаешь, это она?

– Я же сказала, мне не верится, что это убийство, - отмахнулась Лора.
– Но если я все-таки ошибаюсь, у Лидочки в моем списке будет самый высокий рейтинг.

– Почему? Кстати, ты сказала такую фразу: «Думаешь, непонятно, куда ты ходила посмотреть на горы...»

– Вот вы где! Попались!
– из кухни вышел Миша.

– Ты тоже не спишь?
– совсем другим голосом, как обычно, вздорно-капризным, пропела Лора.

– Спустился водички попить.

– Ладно, - Лора резко встала, ее качнуло, и она чуть не упала.
– Пора все-таки баиньки. Хоть попытаться. Спасибо, мы хоть не рядом с Геночкой. В смысле, не в соседней комнате.

Спотыкаясь и хватаясь за все, что попадалось под руку, Лора двинулась в сторону лестницы. Миша провожал ее брезгливым взглядом - это было заметно даже в полумраке. Он тяжело вздохнул, пламя свечи запрыгало, бросая на лица причудливые тени.

– Тебе не кажется, Вадим, что... все врут?
– сказал он вполголоса.

– И я?

– Да.

– И ты?

– Да, и я, - помедлив, ответил Миша.

– Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд. Впрочем... Наверно, ты прав. Причем, не только врут, но еще и недоговаривают.

– Ну, это просто разновидности вранья. Обычно врут женщины, а мужики кое о чем умалчивают, говоря при этом часть правды.

– Миш, а может, руки на стол?